Северный шторм. Роман Глушков
Читать онлайн книгу.
знамение, которое я могу истолковать однозначно прямо сейчас. Видар и Вали посылают нам знак, что мы на верном пути. Гьяллахорн здесь, на этой земле! Я давно чувствовал это, а теперь, после такого знамения, – в особенности! Скажи, форинг, ты чувствуешь то же, что я?
– Да, дроттин[2], – подтвердил Горм, чью щеку постоянно дергал нервный тик, – результат поврежденного в давнем бою лицевого нерва. Об этом красноречиво свидетельствовал небольшой, но глубокий шрам на скуле форинга. Выглядел шрам так, словно на лице у Фенрира прорезался третий глаз. – Наша цель еще далеко, но я, как и вы, чую ее даже отсюда. Ватикан еще не раз пожалеет, что отказался выдать нам Гьяллахорн добровольно! Грязные выродки Нифльхейма!
И Горм с презрением спихнул ногой в воду повисшее на парапете набережной тело Защитника Веры.
Закончив смотреть на радугу, которая, похоже, собиралась украшать собой небосвод до самых сумерек, Грингсон помассировал шею, после чего снял шлем и подставил солнцу свою гладко выбритую голову. По бокам на ней были вытатуированы две одинаковые птицы с расправленными крыльями и разинутыми клювами. Хугин и Мунин – мудрые во€роны, что в древние времена каждое утро облетали мир по приказу Одина и собирали для него новости. А вечерами всеведущие птицы восседали у Отца Богов на плечах, пока тот пил вино в компании эйнхериев – погибших воинов, удостоенных чести пировать в Валгалле за одним столом с Одином.
Вороний Коготь носил на теле еще два символических изображения, но их, в отличие от известной на весь мир пары воронов, доводилось видеть не каждому. Скрытые под одеждой, вытатуированные на бедрах Торвальда волки Гери и Фреки также принадлежали к любимцам Одина. Волки съедали бросаемую им на пирах пищу, к которой их хозяин по традиции не прикасался. Ходили слухи, что Грингсон лично казнил художника, расписавшего ему тело. Видимо, затем, дабы тот не вздумал больше ни на ком изображать подобную символику, а заодно и преподать урок другим татуировщикам. Однако это были всего лишь обычные бредни: конунг почитал служителей любого искусства, даже такого своеобразного, а жертвенную кровь для церемоний брал лишь у тех, кто, по его мнению, действительно заслуживал кровопускание.
Глядя на отца, Лотар тоже снял шлем. Это не осталось не замеченным Торвальдом.
– Побереги голову! – сострожился Вороний Коготь, после чего указал на Ярослава, тоже расстегивающего ремешок шлема. – Это и тебя касается! Не следует понапрасну искушать крылатых дев смерти! Любая из них сочла бы за честь заключить в объятия каждого из вас, молодых и горячих.
И Торвальд обвел рукой небосклон, намекая на незримо кружащих над полем брани валькирий. Несмотря на то, что при захвате города норманны понесли минимальные потери, вряд ли хотя бы одна прекрасная проводница душ осталась сегодня не у дел. Героически павшие Защитники Веры тоже могли рассчитывать на то, что их сочтут достойными для вознесения