В Архангельском…

      Здесь каждый уголок

      хранит воспоминанья о былом.

      Здесь гомон птиц, ласкающих крылом

      небесный лик. Несёт речной поток

      корабль бумажный меж седых камней.

      Кружится рой сверкающих стрекоз.

      Освобождаю душу от заноз —

      Становится и легче, и больней.

      А в тишине и сумраке аллей,

      где не пропустит свет дневной листва,

      лампада лета теплится едва

      и слышится дыханье сентябрей.

      И там, на взгорке, в мареве цветов,

      чьи венчики похожи на невест,

      белеет храм. И протыкает крест

      ажурную канву из облаков.

      И кажется, нашла приют душа,

      скиталицей припавшая к земле

      в Архангельском… В моём забытом сне.

      И я боюсь проснуться, чуть дыша.

      Не говори волхвам своих желаний,

      пока не будешь в них уверен сам.

      Одна песчинка придаёт весам

      безудержную силу колебаний.

      И перевесит то, чего не ждал,

      забыв слова молитв, отринув веру…

      Каренина любила офицера,

      но утром опоздала на вокзал.

      И стала жить. Мудрее, злее, старше.

      Плетя судьбы невидимую нить,

      однажды вышла маслица купить

      и разлила его на Патриарших…

      Ночь чёрной кошкой трётся у колена

      И выпускает звёзды – коготки,

      Царапая домов уснувших стены.

      Сны декабря, как в детстве, коротки».

      С зарей уйдут, покой не потревожив,

      Не оставляя чёткого следа.

      И только снег из облаков-ладошек

      Укутает плотнее города —

      И тишина… На окна надышала

      Метель цветов – им до утра цвести.

      А ночь слизнула языком шершавым

      Из блюдца капли млечного пути.

      Зинка мечтала учиться в балетном. Пуанты,

      белые пачки, батман и прыжок ассамбле…

      Тащит она уже пару часов лейтенанта,

      под артобстрелом, ползком по застылой земле.

      Метр за метром, не чувствуя тяжести ноши-

      это почти как глиссе, а за ним пируэт.

      – Ты потерпи, потерпи, не стони, мой хороший.

      Метров пятьсот нам ещё. Ну а там – лазарет.

      Всё, дотащила. Сдала. Военврач обнадежил:

      – Вовремя, Зина. Успела. Солдатик живой.

      Ты отдохни, посмотри – обморожена кожа…

      – Нет, не могу, там ещё не закончился бой.

      И, подтянув поясок