Сторонние наблюдатели с некоторым удивлением отмечали заметную простоту обстановки, в которой рос наследник, отсутствие всякой пышности и придворного этикета, особенно по сравнению с положением при других европейских дворах.

      По утрам ученики ходили здороваться с государем. Однажды тот спросил сына, знал ли он накануне урок. Услыша: «Не знал», – Николай Павлович нахмурился (а когда он делался строг, делал им выговоры за неудовлетворительные баллы и обещал наказать, их всех разбирал такой страх, что дрожь пробегала по телу).

      – Не знал! – презрительно повторил царь и не поцеловал наследника.

      – Но Паткуль тоже не знал! – в слезах воскликнул Саша.

      Паткуль похолодел.

      – А тебя спрашивают? – строго вымолвил Николай Павлович. – Изволь встать на колени!

      После урока плачущий от страха и сочувствия к наследнику Саша Паткуль бросился искать Карла Карловича и упросил строгого Мердера обратиться к государю о прощении сына. Государь простил.

      Показательно, что в ответ на просьбу французского посла маршала Мармона о позволении представиться наследнику, Николай I ответил: «Вы, значит, хотите вскружить ему голову. Я тронут Вашим желанием, Вы встретитесь с моими детьми, но церемониальное представление было бы непристойностью. Я хочу воспитать в моем сыне человека, прежде чем сделать из него государя».

      Нет оснований не верить в искренность намерений императора, но самый этикет придворной жизни был тоже сильным воспитателем. В семь лет великий князь был назначен шефом лейб-гвардии Павловского полка и канцлером Александровского университета в Финляндии, в восемь – произведен в подпоручики, в девять – назначен атаманом всех казачьих войск и шефом донского атаманского полка. С восторгом облачаясь в новую красивую форму, мальчишка, конечно, играл, но игра эта уже становилась началом участия в государственной жизни.

      В первом рескрипте, подписанном великим князем Александром Николаевичем и обращенном к атаману Уральского казачьего войска, говорится, что в детском возрасте великий князь не имел никакого права на отличие, пожалованное ему августейшим родителем единственно в ознаменование особого благоволения Его Величества ко всему казачьему сословию, но что он постарается показать себя достойным высокого звания атамана, когда настанет тому время, в надежде, что храбрые казаки помогут ему заслужить одобрение государя и России.

      Саша очень любил родителей и скучал в разлуке с ними. В апреле 1828 года в ответ на объявление султаном «священной войны» против России, государь объявил войну Турции. Летом он отбыл в действующую армию, командующим которой поставил фельдмаршала П.X. Витгенштейна, а начальником штаба был генерал П.Д. Киселев. В один из июньских дней из Молдавии в Петербург и Москву ушли письма, и вскоре в Павловске великий князь, а в сельце Титове Лихвинского уезда Калужской губернии Митя Милютин с одинаковым восторгом читали известия о Буланлыкском