Делать, конечно, ничего не пришлось. Я пробормотала капитану «спасибо», когда он наконец сел за руль. Сосредоточившись на том, чтобы выехать из заставленного машинами проезда, он ничего не ответил. В салоне повисло неловкое молчание.

      Мне хотелось бы знать, чего ради Максим одарил меня букетом и почему сам явно этого стесняется, но спросила я только:

      – Какого они цвета?

      – Белые.

      Я так и думала. Вот почему аромат показался таким утончённым, таким подходящим белому цвету. Значит, у нас свидание? Или нет? Что бы я в этом понимала!

      – Как получилось, что ты стала работать массажисткой? – неожиданно прервал молчание капитан.

      – Массажистом, – машинально поправила я, гадая, что ещё успел разузнать обо мне капитан. – Случайно. Я ведь собиралась быть педагогом. Думала работать в интернате… Это всё Гарик. Года четыре назад он ездил в Китай, куда-то в горы, конечно. Он легко сходился с людьми, везде встречался со слабовидящими, вот там и познакомился с мастером Вэнь. Мастер – не «тотал», как мы, но почти не видит, вот только к нему люди со всего света на массаж съезжаются. Как и почему Вэнь оказался вместе с Гарькой в России, я толком не поняла, но, когда мы познакомились, мастер Вэнь сам в меня вцепился. Ты, говорит, талант имеешь. Чутьё. Большой грех и большая беда этого не замечать. Я должен тебя учить. И четыре месяца занимался со мной.

      – Он русский знал?

      – Нет. С ним переводчица была, Сюин. Хорошая девушка, очень терпеливая и спокойная. Сам-то Вэнь – дядечка резкий.

      Я вспомнила, как поражал меня контраст чутких рук мастера и его речи. Тот же самый китайский, который в устах Сюин звучал, как музыка, у Вэня хрипел и лаял сердито и отрывисто.

      – Я не сразу поняла, чего он от меня хотел, а когда поняла, когда почувствовала, как прямо под моими руками расслабляется, «вздыхает» благодарное тело человека, Вэнь сказал: «Всё, Минчжу, я закончил». И уехал буквально на следующий день.

      – Минь…