Брестский мир и гибель Черноморского флота. Сергей Войтиков
Читать онлайн книгу.
реакционные (в плане консервативности отечественные офицеры флота могли дать сто очков вперед даже своим английским «коллегам») взгляды, издать передовой для своего времени приказ о ликвидации практически всех ограничений для нижних чинов: матросы и солдаты отныне могли «свободно ходить в буржуазной части города, посещать Приморский бульвар, театр, кино и другие общественные места»[59]. Если «серых шинелей», как называли солдатскую массу, мариновали в казармах, когда они находились в тылу, и тем самым усиливали недовольство, то моряки-черноморцы были в значительно большей степени довольны обстоятельствами своей службы. К тому же, как справедливо заметил Ф. Ф. Раскольников, «Колчак не останавливался перед организацией частых выходов в море, не вызывавшихся военной обстановкой (очевидно, Раскольников считал, что ему виднее, чем Колчаку, когда и куда должны были выходить суда. – С.В.), и, наконец, без пользы держал корабли в отдаленных и незначительных бухтах»[60]. Бывший в то время командиром 2-й бригады линейных кораблей, контр-адмирал В. К. Лукин[61] рассказал в своих воспоминаниях: «Наступивший 1917 год корабли встретили в море, крейсируя на западной половине. Вообще надо отметить, что дни больших праздников и высокоторжественные корабли проводили в море, а затем это было нужно и из соображений внутренней политики (курсив наш. – С.В.)»[62].
Общий высокий уровень матросов Черноморского флота и целенаправленные меры по его оздоровлению, предпринятые командующим, сделали свое дело: в отличие от Балтийского флота, на котором развернулись массовые убийства адмиралов, генералов и офицеров, Черноморский флот воспринял сообщения о свержении самодержавия совершенно спокойно.
Глава 2
«Ужасное состояние – приказывать, не располагая реальной силой выполнения приказания, кроме собственного авторитета…». А. В. Колчак и приказ № 1 на Черном море
На Балтике Февральская революция была отмечена кровавыми расправами с офицерами в Кронштадте, Ревеле и Гельсингфорсе, причем в последнем случае уж точно имелись все основания подозревать германскую провокацию. 23 января 1920 г. на допросе в Иркутской губернской ЧК сам А. В. Колчак заявил: главной причиной массовых выступлений явилась разведывательно-подрывная работа Германии. По его словам, «Гельсингфорс тогда буквально кишел немецкими шпионами и немецкими агентами, т. к. по самому положению Гельсингфорса как финского города контроль и наблюдение над иностранцами были страшно затруднены, ибо фактически отличить немцев от финнов или шведов почти не было возможности»[63].
А. В. Колчак показал на допросе: «первые сведения о перевороте, происходящем в Петрограде, я получил, находясь в Батуме с двумя минными судами, куда пришел по вызову главнокомандующего Кавказским фронтом [великого князя] Николая Николаевича[64] для решения вопросов о снабжении Кавказской армии морем и, в частности, вопроса об устройстве Трапезундского порта, которое мы
Сирченко И. Т. Указ. соч. С. 12.
Раскольников Ф. Ф. Предисловие. С. 6.
Лукин Вениамин Константинович (1866–1928) – контр-адмирал. Участник Русско-японской войны. С 1906 г. служил на Черноморском флоте, командовал различными судами, с 1916 г. – начальник Трапезундского порта, флагман 2-й бригады линкоров. В июне – августе 1917 г. командовал Черноморским флотом, переведен на Балтику. Безоговорочно принял Октябрьскую революцию, был председателем комиссии Морского комиссариата по эвакуации Петроградского района и технических средств флота. В конце 1919 г. работал в военно-морской исторической комиссии и в течение семи лет создал свыше 40 трудов (в том числе монографий) по истории флота в Первой мировой и Гражданской войнах (Крестьянников В. В. Севастополь: Хроника революций и Гражданской войны 1917–1920 годов. Симферополь, 2007. С. 537).
Цит. по: Гречанюк Н. М., Попов П. И. Указ. соч. С. 8.
Адмирал Колчак: Исповедь под дулом пистолета. С. 77.
Николай Николаевич, великий князь (1856–1929) – Верховный главнокомандующий (1914–1915); главнокомандующий войсками Кавказского фронта (1915–1917).