Но дома сон ушел. Работы не было, поэтому не было никаких занятий.

      Катя лежала без сна на своих циновках, разглядывая стену напротив. С ее, Катиным, профилем от пола до потолка. В период увлечения графикой она рисовала и рисовала, мелом, углем, грифелем – всем, что попадало под руку. Руки никогда не отмывались до конца. И огромные стены этой полупустой барской квартиры тоже были изрисованы густо и затейливо – одним только ее стилем, единственным – без единого прямого угла. Идеальный ее прямой профиль плавно растворялся в цветочных полянах, на которых вырастала совершенно живая лошадь без задних ног. Ноги просто не поместились и были жестко отрезаны окном.

      Уютно заурчал виброзвонок сотового телефона.

      Чертыхнувшись, Катя бросилась искать его по сумкам и карманам, но по звуку нашла на кухне. Увидела номер, улыбнулась. Села на подоконник – пол был холодный, пришлось поджать ноги.

      – Как вкусно ты затягиваешься…

      – Я с обеда не курила. Некогда было.

      – Запара?

      – Просто жизнь, Антон.

      – Ты сейчас сидишь на окне?

      – Угуу…

      – Не свалишься?

      – Если свалюсь, ты поймешь по звукам.

      – Я хочу к тебе завтра приехать.

      – Ты всегда хочешь ко мне приехать.

      – Неправда, иногда я хочу приехать не к тебе.

      – Вот и завтра поменяй свои желания и приезжай не ко мне.

      И придавила телефон ногой.

      Сон ее все-таки сморил, да так, что к обеду едва успела на работу.

      Проходя мимо машины, не удержалась, погладила. Специально купила квартиру в доме над ателье, чтобы не тратить время на дорогу, а по машине соскучилась.

      Соня Собинова уже была в ателье. Вокруг кучковались сотрудники, не решаясь подойти за автографом. Но тут все привыкли – и к звездам, и к их занятости. Рутка крутилась в примерочной, одергивала купальник сзади. Сидело прекрасно, и камни были расклеены по рукавам так, что взгляд было не оторвать от каждого мимолетного движения ее рук. Но Соня дергалась, нервничала, что-то ее беспокоило. Она постоянно прижимала руки к стене, то локтем, то запястьем.

      – Дай, – Катя стянула оба рукава, они еще не были пришиты, – сняла свитер, сверкнув стройной мускулистой спиной, – рукава сели как влитые, сетку с двух метров и заметно не будет, только камни. Но дефект проявился сразу.

      Катя обхватила руками перила второго этажа, подтянулась, опустилась на локти. Их пронзила резкая боль. Камни, конечно. Так может сделать только портниха, которая ни разу не выходила на ковер.

      Рутка сразу поняла, ахнула, приготовилась ловить рукава. Но Катя не отдала. Накинула свитер на плечи, подождала, пока Соня оденется, повела ее в свой крошечный кабинет. Закурили обе.

      – Не боишься?

      – А, – Соня махнула рукой, – последний бал. До конца сезона как-нибудь дотяну. Сама видишь, форма, возраст.

      – А я все сорок килограммов. Только не сплю.

      – Нервничаешь?

      – Да чего мне