В XVII веке быстро росли города, и это также меняло демографическую картину. Если в 1600 году все городское население страны насчитывало около 550 тысяч человек, то в 1700 – уже 3 миллиона 220 тысяч, а в 1800 – 3 миллиона 970 тысяч. Таким образом, в городах проживало 12–13 % населения Японии, общая численность которого оставалась практически неизменной [Кито, 2010]. Среди крупнейших городов страны на четвертую и пятую позиции после Эдо, Киото и Осаки вышли Нагоя и Канадзава (население более 100 тысяч человек).

      Крупные города притягивали крестьян, одновременно сокращая им жизнь и снижая уровень рождаемости в стране. В города на заработки ехали в основном мужчины, чаще молодые и одинокие. Устраивались с трудом, жили бедно, часто переезжали. В брак если и вступали, то поздно, да и состояли в нем недолго – большинство городских браков были бездетными и быстро распадались. Известный сочинитель хайку Кобаяси Исса (1763–1827) приехал в Эдо еще мальчиком. Он прожил в городе много лет, прежде чем вернулся на родину, но ни семьей, ни детьми так и не обзавелся – по причине непреходящей бедности. О типичности такой ситуации говорит популярная в то время пословица “У эдосца и на одну ночевку денег нет" (эдокко ва ёигоси но дзэни ва мотанай).

      Уровень смертности в городах был выше, чем в сельской местности – прежде всего из-за худших санитарных условий и тесноты. При этом лечили в городе и в деревне одинаково скверно. В начале XVIII века, когда Эдо стал городом-миллионником, плотность населения в кварталах для простых горожан составляла более 50 тысяч человек на квадратный километр [Найто, 1966]. В таких условиях ничего не стоило подхватить корь, натуральную или ветряную оспу (три главные болезни-убийцы того времени). Поэтому для многих выходцев из села жизнь в городе оказывалась недолгой.

      Бродячий торговец храмовыми талисманами. Источник: NC