Города слышат море. Татьяна Красильщикова
Читать онлайн книгу.
круги около столика, ненавязчиво так приближаясь, будто бы случайно.
Хочется сидеть так бесконечно. В Варне хорошо бы остаться еще на час…еще на день… или очень надолго.
Я смотрю на местных. У них смуглая кожа, сияющие скулы, а волосы их полны ветра. Они живые настолько, насколько это возможно, когда каждое утро просыпаешься в приморском городе. В скверах шумные дети взлетают вверх на качелях, а мамы с улыбкой смотрят на них. В приморский парк бредут старики в белых одеждах. В руках у них мороженое, а совсем близко шелестят волны. Старость здесь светла и спокойна.
Варна – город лавочек, велосипедов и уютных переулочков. Чайки выпрашивают еду у туристов, дети – у чаек, и все счастливы. Город – любимчик солнца. Он это знает и с удовольствием подставляет бока своих домов под яркие лучи. Стены шершавые, неровные, и в каждой трещинке живет солнце. Свет заливает улицы полностью, от тротуаров до самых кончиков труб на крышах, поднимается еще выше золотым вихрем и растворяется в небе.
Когда я вставала, собираясь идти на автобус, из моего пакета выкатились несколько пунцовых ягод черешни и остались лежать на теплой брусчатке приморского города.
Столько жизни вокруг.
***
Вечером можно подсматривать чужие жизни.
В октябре темнеет рано, и напротив моего дома загораются окна, много-много. Я сажусь на своем балконе и смотрю кусочки чужих вечеров. Если делать это часто, то люди постепенно становятся старыми знакомыми: ты знаешь, что девочка в окне на верхнем этаже любит танцевать на кухне; а вот здесь живет огромная семья, с бабушками, внуками, и стол у них огромный, и накрывает его почему-то именно папа; а в окне справа свет всегда приглушен, и почти неразличимый человек каждый вечер склоняется под настольной лампой.
Есть одно окно, это комната малыша, лет ему всего-то четыре-пять. У него сильно беременная мама, которая резко двигается по комнате, нервно застилает постель и от избытка чувств орет на сына, орет прямо всем телом, хлопает дверью и уходит. Он садится на свою кровать, обнимает колени и сидит так, долго. И я все время смотрю в его затылок и говорю ему: не грусти, не грусти, не грусти…
Кто-то точно смотрит и на меня из ближних окон. Я танцую на кухне и иногда принимаю гостей.
Одиночества нет.
***
В Стамбуле начинаешь особенно остро ощущать свою неотдельность. Ты никогда не сможешь закрыться от жизни, забыться, сделать передышку; где бы ты ни был и что бы ни делал, в каждый момент жизнь протекает через тебя как сильная бесконечная река, и по-другому быть и не может. Остается – жить.
Первый день в Стамбуле, первый раз в Стамбуле.
Мы брели с чемоданами по брусчатой улочке. Было градусов 40, палило солнце, мы были измучены ночным перелетом, двухчасовой очередью в аэропорту, спорами с нечистыми на руку таксистами. Мне казалось, что я уже ненавижу этот город. Мы шли, шли в гору и никак не могли найти наш отель в местных лабиринтах.
И вдруг «May I help you?» – из мечети прямо к нам вышел