…Первую цифру я запомнил по роману одного сумасшедшего аргентинца, который мне когда-то нравился, а дальше шла звездочка и год моего рождения. Вход в подъезд, в котором скрылась девушка, был свободен. Лифт рывками заполз на последний этаж и, дернувшись, замер. Сигнализация не горела – значит, она дома. Осталось только нажать кнопку, но что я ей скажу? Ведь на террасе художник даже не представил нас. Раздумывая таким образом, я прошел в коридор, ведущий с площадки. Под ногами захрустела засохшая грязь, зашелестели обертки. Узкие и длинные окна тянулись под потолком и напоминали просмотровые щели. В одном из окон, покрытым слоем пыли, виднелась соседняя лестничная клетка. Я с удивлением узнал наше парадное. Это означало, что переход просто соединял поверху два подъезда и две лестницы. А заканчивался собственной лестничной клеткой, находившейся в промежутке между двумя пролетами. Из неплотно прикрытой двери на этой площадке пахло краской. В квартире обнаружился обычный ремонтный пейзаж: ободранные стены и заляпанная стремянка, куски срезанных радиаторов. Из глубины квартиры доносились звон посуды и голоса, словно в комнатах шло застолье, а к запахам ремонта примешивался кухонный чад. Но никакого застолья не было, коридор вел в пустую комнату с открытой балконной дверью, а голоса и звон посуды доносились с террасы, которая, к моему удивлению, располагалась прямо под окнами квартиры, где я очутился.

      II. Испытание

      Постепенно боль стихает, уходит в землю. Сколько времени сейчас? Сколько я пролежал здесь? В темноте время стоит на месте. Откроешь глаза, закроешь – только густая, как чернозем, тьма. Только тошнота, которая растворена в ее сырой мертвой тишине. Я облизываю губы, вкус горький. Пальцы липкие от засохшей крови. Сначала на колени, потом выпрямляюсь. Один шаг, другой, третий. Вытянув руку, одолеваю несколько метров и падаю. На ощупь это браслет или кольцо. Потрогать его, как широко оно обхватывает ногу над щиколоткой. А цепь