Темная комната. Золотой, далекий свет под потолком. Ей на звонок открыл дверь кто-то невидимый, она не разглядела в темноте прихожей кто. Открыл и испарился. Она идет медленно, медленно, нащупывая ногами половицы, ковры, мраморные плиты, снова грубые обшарпанные половицы. Роскошь и беднота, гламур и нищенский ковер со свалки, разве вы можете быть вместе, жить вместе? Можем. Наш мир на то и сработан, чтобы в нем уживалось несовместимое. Лед и пламень. Вода и камень. Смерть и…

      Она шагнула ногой в круг света. Боялась поднять глаза. На ее плечи ложатся руки, и они давят ее книзу. Стальная арматура. Выломанные из окон тюрьмы решетки. Почему такие железные пальцы? Он прожмет ей кожу до костей. Раздавит ее плечи. Так торговец на рынке давит мандарин в кулаке. И на снег льется сок. Льется кровь.

      – Падними глаза. Нэ бойся.

      Она поднимает глаза. Ничего не видит. Все мелькает, как в метели: щетина на подбородке – блеск бешеных белков – острый выблеск зубов-ножей – золото лысины – золото крохотной серьги в ухе – морщина, будто прорезанная острым лезвием в старом дереве – яблоко кадыка на шее, оно дрожит и ходит ходуном – хруст черной кожи, обтягивающей грудь и плечи – лоб летит, будто булыжник – прямо в тебя, прямо в тебя.

      Мимо тебя. Сквозь тебя. Навылет.

      И глаза в тебя летят – но не навылет: застревают в тебе, в твоем черепе, как две серебряные пули.

      Она раскрывает губы. Задыхается. Выдыхает:

      – Это вы Руслан? А почему у вас русское имя?

      И он, блестя безумными синими белками глаз, подносит к уху с золотой серьгой волосатую смуглую руку:

      – А это штобы тэбя лучше слышать, русская дэвочка. Ты ведь так тиха гаваришь.

      Он смеется. Потом жестко режет:

      – Руслан – эта нэ русскае имя. Эта мусульманскае имя. Па-няла?!

      ФРЕСКА ВТОРАЯ. ГОЛУБЬ

      (изображение белого голубя на Вратах)

      Я тряслась в грузовике по размытой дождем дороге и пыталась представить себе время. Ну, натурально, что такое