Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах. Дмитрий Бавильский
Читать онлайн книгу.
поездках были лобовыми – вставали сразу во весь рост и загромождали пространство: лабиринты улиц не растягивались в видимые удлинители, не были такими очевидными, вывернутыми наизнанку. Так ловкие умельцы одним движением выворачивают наружу плод граната, начинка которого давным-давно окаменела.
Хочется без высокопарности и котурнов, но как слог найти, чтобы вписаться в этот ритм? Старый Урбино почти мгновенно стекается к главным площадям – к Палаццо Дукале (Дворец герцогов Монтефельтро) и к площади Республики, которые по мере приближения к ним распускаются, точно бутоны, как это бывает при ускоренной съемке. Стянутые этими каменными полянами, торные улицы затем центробежно разбегаются вновь – каждая в свою сторону. И пока ты наверху, можно отслеживать все их, этих улиц, изгибы и, как у ужа, округлые движения.
Вероятно, отчасти такая схема была у средневековой Москвы с ее Кремлем, если бы она стояла не на холмах, но на горных пиках.
Москву тут вспоминаешь постоянно, с тех пор как покинул равнину у моря (Римини и Пезаро), может быть, и по принципу контраста, так как Кремль-то темно-красный, а от Урбино, несмотря на все его сдержанное, но многоцветье, воспоминание, накрывающее через пару часов, содержит только белый цвет, цвет бельм и выстуженного ветром пространства.
Точно это такой свадебный город, специально приспособленный под медовый месяц.
Во-первых, романтика возвышенных видов, открывающихся со всех смотровых площадок и укрепленных краев.
Во-вторых, воздух, взбитый как сливки.
В-третьих, относительное малолюдье (особенно вечерами). Здесь даже студентов местного университета совершенно не видно, хотя количество их (13 000), если верить последней переписи населения, практически равно количеству местных жителей (15 000)
В-четвертых, после того как зашел в городской собор и в княжеский дворец, пойти некуда. Впрочем, ходить в них можно каждый день (мечта).
Зато, в-пятых, можно с постоянным усилием (вверх, вниз) гулять по околотку, заучивая его наизусть, как какое-нибудь особенно плотное стихотворение.
Сретенка на букву У
На вершине покатой нерукотворной скалы есть рукотворная – замок герцогов Урбинских с перебором своих фасадов, и, думаю, эффект «белого города» возникает именно из-за архитектуры Палаццо Дукале, локомотивом вытаскивающего восприятие города за собой. К площади повернут не самый, кстати, эффектный фасад, но зато с неприметным музейным входом и выставочным залом. Сейчас в нем выставка ренессансных редкостей, билет на которую я купил в Пезаро (он входит в комплексный тариф вместе с местной Пинакотекой и Домом Россини, видимо, в расчете на то, что из города в город на выставку-то мало кто ломанется32.
Но если обойти замок против часовой стрелки или же протиснуться в щель прохода с крутого спирального пандуса, застрявшего между замком и собором (внизу, точно в ущелье, кипит торговая улица с длинным арочным портиком бывших конюшен «Дата», начинающимся у театра Санти
Впрочем, это вполне русская логика, всюду подозревающая подвох, а у итальянцев (да и у кого, если не у них?) вполне развит внутренний туризм, и маршруты выходного дня легко вписывают в себя достопримечательности у соседей – всюду, и в других городах тоже, на рекламных тумбах висят афиши гастролирующих экспозиций городов с развитой музейной инфраструктурой, из-за чего они в том числе и воспринимаются единым культурным полем. Раньше общей была история, теперь – культура поточного туризма и искусство.