Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах. Дмитрий Бавильский
Читать онлайн книгу.
музее, который из-за пустоты гулких залов средневековой выделки хочется назвать «импровизированным», больше всего картин (самый густо заставленный зал) местного уроженца Санти де Тито, да только жаль, что ничего особенного.
Я-то гнал в Сансеполькро именно из-за «Вознесения», но оно «на реставрации», и отныне «самая прекрасная картина в мире» будет существовать для меня в разорванном виде.
Реставраторы, конечно, возвращают полиптихам и фрескам сочную яркость, однако восприятие обмануть невозможно – реставрация выглядит вынужденным и искусственным мейкапом, превращая труды Пьеро в гламурные билборды с трансвеститами, тогда как изначальная полустертость изображений входит в обязательную программу их бытования. Во-первых, из-за того, что эйдос невозможно донести до материализации, не расплескав по дороге. И, во-вторых, картины эти так много и столь пристально разглядывали, что истинная краска не могла не слезть с этих досок и с этих стен.
……………………………………..
Я не ропщу на обстоятельства, отгородившие от меня «Вознесение» стеклом, ведь такие несовершенства сплошь и рядом являются отметинами и родинками конкретного путешествия, частью его неповторимого рисунка. Вскоре реставраторы закончат работу и «Вознесение», как самую знаменитую драгоценность города, извлекут из стеклянного застенка, а туристы, приехавшие позже меня, застанут картину в ином агрегатном состоянии.
Но я не завидую им, чуда все равно не случится: очень уж много времени прошло с тех пор, когда Пьеро делла Франческа бывал здесь и дышал своими красками. Трудно искать и находить следы жизней древнейших эпох (а еще труднее пропитываться ими): культурная память гораздо длиннее личной и даже семейной, охватывающей не более трех поколений, но даже она способна являть лишь полую скорлупу того, что было. Нам, последышам, такое состояние давно привычно и воспринимается единственно возможной нормой.
Смотреть «сквозь тусклое стекло» и есть наша участь, но хорошо, что пока еще есть что смотреть. Недавно конспектировал «для дела» брошюру «Современный культ памятников: его сущность и возникновение» Алоиза Ригля, написанную в 1903 году, когда многие ныне недоступные и погибшие памятники (фрески Кампосанто в Пизе, например) были еще живы, а фрески и картины, которые я вижу сегодня, находились в совершенно ином состоянии. Больше всего в тексте Ригля меня поразила очевидная мысль: памятники культуры тоже конечны – совсем как человек. Их, конечно, можно постоянно подлатывать и наводить блеск, но запас прочности любых шедевров не вечен, рано или поздно они обязательно (физическая природа такова) впадают в ветхость и разрушение.
И тут, как с кораблем Тесея66, происходит та же ситуация: подлинность постоянно вымывается, логично и законно подменяясь симулякрами, которые мы собираем как грибы, и все они червивые.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте
Плутарх пишет: «Корабль, на котором отплыл Тесей с молодыми людьми и счастливо вернулся, был тридцативесельный. Афиняне берегли его до времени Деметрия Фалерского, причем отрывали старые доски и заменяли их другими, крепкими, вследствие чего даже философы, рассуждая об увеличении размеров существующего в природе, спорили, приводя в пример этот корабль, – одни говорили, что он остается тем же, чем был раньше, другие – что его больше не существует…»