Запах креозота. Геннадий Пискарев
Читать онлайн книгу.
интервью было опубликовано в научно-практическом издании «Идеи и новации». Цитировалось на слёте молодых журналистов в Дагомысе, рекомендовалось к изучению на факультете журналистики.
В альманахе были приведены беседы со многими представителями СМИ старшего поколения. Понимаю, всего того, что наговорили мы, старики, вместить разом не смогло бы никакое издание.
Я, например, «растекался по древу» перед юными слушателями чуть ли не четыре часа. А в итоге напечатано то, что вы только что прочитали.
Но тщеславие распирает. И так хочется поведать, хотя бы кратко, о том, что осталось за бортом. Извините, но, может и пригодится это кому-то.
«Писаная торба»
Оппоненты – не студенты, разумеется, не раз одёргивали меня: «носишься со своей деревней, как дурак с «писаной торбой». «Чего тогда торчишь в Москве, езжай в свою берлогу».
Н-да… Пушкина тоже гнобили за русскость вельможи, прозападники, кричали даже: «Исписался Александр Сергеевич!».
Нет теперь моей родовой деревни (заросла лесом), по поводу которой говорил и говорю: «Ох, если бы жива была она, от которой впитал я великорусский говор, своеобразный, богатый великими смыслами, отливающий необыкновенными оттенками чувств и человеческой красоты, – я положил бы её ногам всё, что скопил приобрёл и что делал, уверен теперь, лишь бы только добиться признания её и одобрения. Её – и никого больше.
Многого захотел.
Для этого надо быть по крайней мере пророком. Но ведь нет пророка в своём отечестве («Святое писание») и стремится талант в Париж, чтобы блистать (Оноре де Бальзак).
Расул Гамзатов стал поэтом мира из-за «Журавлей». Но мало кто знает, что во всемирно известной песне пришлось изъять для этого несколько строф, которые подчёркивают принадлежность поэта не миру, а сугубо Дагестану, не всем народам, а – исключительно аварцам. Вот эти строфы:
Они (журавли – Г.П.) летят, свершая путь свой долинный,
И выкликают чьи-то имена.
Не потому ли с кликом журавлиным
От века речь аварская слышна.
Не получается, выходит, отдать право только малой родине на твоё признание. Местечковостью, хуторским национализмом отдаёт. Это – не для меня, не для русского человека, со свойственной ему мировой отзывчивостью.
Малая Родина – корни, без которых нет ветвей и кроны. Вот такая это «писаная торба».
Материнская правда
Странно вроде бы, но моя мать мало рассказывала мне об отце, о его гибели на войне, наверное, героической, – так было означено в казённой похоронке: «пал смертью храбрых». Беззаветно любила мать брата Костеньку, единственного оставшегося в живых фронтовика из нашего рода, но… опять же я не слышал восхищения его военными подвигами.
Война – для неё была чем-то большим, чем зло, боль, огонь, страх, отчаянье и т. д. Чем же?
Как-то блокадница – тётка Дуня, жившая у нас, говоря о солдатах, погибших в бою, сказала, что они не попадут в рай. Не попадут они и в ад. Они упокоятся во рвах – нейтральных.
– И