Медленные пули. Аластер Рейнольдс
Читать онлайн книгу.
смоленской канализации, а?
– Мне кажется, что я начинаю понимать суть ваших аргументов.
– А то! Итак, когда сверхновая взорвалась, шанс на выживание у любой версии был очень мал, абсурдно ничтожен – но по крайней мере одна версия должна была выжить при любых обстоятельствах. Это гарантировала ей квантовая природа вещей[4].
– Откуда вы знаете?..
– А что, непонятно? Кивидиноки показали мне. Когда я говорю «показали», я выражаюсь буквально. Они поместили в мою башку все времялинии одновременно. Их сознание – лучше называть это сознанием, за неимением более адекватного термина, – блуждает по многим вероятностным путям. Размазано по ним. Они воспринимают все эти пути. Вот почему они говорили, что видят мир не так, как мы. Кивидиноки достигли этого, удалившись от нас и приблизившись к машинам.
Серхио глубоко вздохнул, пытаясь осмыслить услышанное.
– Как это выглядело?
– Мертвые миры. Множество миров. Бесчисленные Земли, которым не повезло. Там начальные условия вспышки сверхновой отличались от наших. Аннигиляции ничто не препятствовало. Если тебе так понятнее – указующий перст Господа пришелся не в то место. Миры праха и тьмы.
Иван снова порылся в груде личных вещей, бесцеремонно сдирая и отбрасывая в сторону верхний «культурный слой». Нашел плоский пакетик и протянул его Серхио. Пакетик был из промасленной бумаги. Выскользнув из непослушных пальцев, он раскрылся. Содержимое высыпалось. Это были блестящие, будто стеклянистые, серые карточки, похожие на те, что Серхио увидел в семинарии вскоре после того, как духовник угнездился в его мозгу.
Он увидел картинки.
Другие картинки.
– Понятия не имею, как они это сделали, – прокомментировал Основатель. – Кивидиноки умели вмешиваться в работу записывающих устройств, таких как те, что я взял с собой в полет к Погибели. Они внедрили туда двухмерные изображения. Составленные по данным с других мировых линий.
– Там механизм коллапса сверхновой был иным.
– И там мы поджарились с корочкой.
На каждой карточке масштабы катастрофы отличались от предыдущих, но неизменно представляли картину смертельного опустошения. Столь полного, что жизнь на суше никогда не возродилась. Возможно, в обмелевших, странно изменивших очертания крапинках-океанах еще теплилась какая-то ее искра. Но не на всех карточках были океаны. Кое-где не осталось и атмосферы.
– Ну, в общем, вот так это было, – заключил Иван. – Только нам не довелось испытать этого на своей шкуре. Наша мировая линия, где мы с тобой сейчас беседуем, – из ряда вон выходящее исключение. Одинокий оазис посреди пустыни вероятностей. И он существует только потому, что мы его наблюдаем. А мы наблюдаем его потому, что он существует.
Серхио перебирал оставшиеся картинки, вариации на тему всемирного опустошения. Он знал – подсознательно уверился, – что они настоящие. Настолько настоящие, насколько
Иван пересказывает своими словами парадокс квантового бессмертия, впервые сформулированный Максом Тегмарком. Рейнольдс возвращается к нему в рассказе «Неистощимость».