Исповедь Бармаглота. Леон Дэмьен
Читать онлайн книгу.
был не Ломоносов (он жил в блоке напротив), а молдаванин Миша Москалу из Тирасполя.
Жили мы в Зоне Б на седьмом этаже в блоке 707 с видом на парк со стадионом и теннисными кортами, м. «Университет», строящийся новый цирк и расположенный по обе стороны Ломоносовского проспекта квартал так называемых «домов преподавателя». В нашей восьмиметровой комнате помещались только полуторная тахта (поперек под окном) и секретер с откидным бюро вдоль одной стены. А вдоль другой вечером Батюшка раскладывал толстые подушки с той же тахты, и на них я спал. Вот такая началась веселая жизнь. К тому же, оказавшись вырванным из-под плотной опеки бабушек – клушек, мне пришлось привыкать к самостоятельности. Ведь моя новая школа находилась в глубине квартала домов преподавателя, и мне приходилось проезжать на автобусе три остановки до метро, а потом еще пешком топать. В том же районе приютился детский клуб, куда я ездил заниматься музыкой и живописью – только на одну остановку дальше. По странному совпадению, этим же летом Матушка и Миша решили уехать из Октябрьского,1 и после долгих ухищрений они сумели обменять свою двухкомнатную квартиру на комнату в коммуналке. Но в Питере. Куда и переехали в сентябре. И в первые же каникулы Батюшка показал мне, где вокзал, где кассы, где перрон, посадил в вагон – и вперед!2 Дальше я сам покупал билеты и ездил, и в Питер и в Октябрьский. Матушка с Мишей поначалу меня встречали – провожали, а потом перестали. Так я стал самостоятельным.
Какое там совпадение? Это было исполнение задуманного плана, ибо она понимала, что хотя умыкание сына не состоялось, но Питер – не Октябрьский: и ближе и привлекательнее, можно уговорить к переезду, она же знала, что я обязательно буду отправлять его к ней на каникулы, потому что видела – в отличие от неё, я не собираюсь лишать его родной матери.
Естественно, хотя, я точно знал, что в Питере начнётся моральная обработка, уговоры к переезду, но я видел, как быстро он привык к ГЗ и был уверен, что ему не захочется сразу опять менять резко свою жизнь.
Мой день проходил примерно так. В 7-30 Батюшка просыпался (я будильника в упор не слышал), расталкивал меня и снова укладывался. Я вставал, умывался, одевался, спус-кался на первый этаж, заходил в буфет при студенческой столовой (там народу было меньше), легко и быстро завтракал, садился на бас и ехал в школу. После уроков – обратно, и если папаня был дома, то мы вместе шли обедать, а если его не было, то я это делал один. Затем я гулял, а ровно в четыре садился за уроки. Ну а потом опять ехал на занятия. Вечером играл с друзьями, читал, учил устные уроки – а ровно в девять Батюшка меня укладывал спать. Ну и по каким-то дням я играл на пианино, а в бассейн ходил по субботам, благо он находился в подвале самого здания. И это – единственное, что я делал с удовольствием.
Тут внимательный читатель, вероятно, должен спросить: а что означают фразы «ровно в четыре» и «ровно в девять»? Ты что, в интернате жил? Э-э-э-э-э, в этом то все и дело, это как раз начинаются те нюансы под названием «прелести жизни с Батюшкой». Дело в том, что