Глиняные буквы, плывущие яблоки. Сухбат Афлатуни
Читать онлайн книгу.
ты, Муса, – зашипел Иван Никитич. – Ты сейчас к своей Марьям побежишь, а парню здесь всю ночь маяться… Ариф, может, всё-таки передумаешь? Тебе и отдохнуть с дороги надо, а тут… Сам видишь, какое для отдыха место необорудованное.
– Спасибо, Иван Никитич. Здесь останусь.
– Ну смотри, Ариф, как бы ты о своих спасибах жалеть не стал. Идемте, что ли.
Я запалил лучину. Комната наполнилась тенями.
– Э, смотрите-ка, богатый человек наш учитель, – улыбнулся Муса, доставая откуда-то керосиновую лампу. – Завтра керосином поделюсь, совсем светло будет, никакой труп не придет.
– Муса!
– Всё, Никитич, молчу-иду… Я бы, честно, может, сам хотел бы этого… прежнего учителя, короче, встретить. Чтобы только один вопрос ему, как представителю потустороннего мира, задать.
– Знаем, что за вопрос, – сказал уже со двора Никитич. – Ты лучше медицине этот вопрос задай. Нечего здесь народные суеверия разводить.
Во дворе Золото с собакой играли в какую-то тихую игру.
Учитель вышел за нами с миской. Налил в нее воды, подозвал собаку. Та радостно заработала языком.
– Да, недолго тебе так воды хватит, учитель, – сказали мы.
Хорошо, когда человек интеллигентно к собаке относится, но…
Поколотив еще языком по миске, собака отбежала в конец двора.
– Смотрите, она конуру нашла, – сказал Золото. – Хитрая!
– А я не знал, что в учительском доме конура есть, – сказал Муса. – У прежнего учителя собаки не было, у предыдущего. У Старого – тоже не помню, чтобы кто-то лаял…
– Сам он на всех хорошо лаял, – заметил Никитич.
Мы засмеялись.
– Зря вы так говорите, – сказал Муса. – Мой дед рассказывал, когда Старый Учитель только пришел после училища, другой человек был. Застенчивый. И носовой платок постоянно к щекам подносил. А щеки, говорят, как у киноартиста, нежные были. Это многолетний педагогический опыт его таким лающим скорпионом сделал.
Стали прощаться.
Не знаю, как другим, – мне уходить не хотелось. Ноги к порогу прилипли. Смотрю на Арифа. Смелый парень, но хрупкий – как веточка исрыка. Ладонь у него еще такая – ребяческая, жмешь ее – как будто птичье крыло пальцами мнешь.
– Идем, – торопят меня. – Что на учителя влюбленными глазами таращишься? Раньше тебя к мужчинам не притягивало.
– Сейчас тоже не притягивает! Просто душа за него боится. Ладно, Ариф! До свидания.
И ноги мои отходят от двери.
– До свидания, – кричит вслед учитель и закрывает дверь.
Я еще на секунду останавливаюсь и слышу, как впереди Муса говорит:
– …как сейчас помню, как он висит. На лицо смотреть не стал, на пятки ему всё время смотрел. Мне сейчас эти пятки прямо в глаза лезут. Маленькие, пыльные – как у живого человека. Сильно он меня этими пятками ужаснул, в самое сердце…
– …ты, Муса, грамотный человек, вокруг чего тут ужасы разводить? Труп – это та же кукла, только не дети с ней играются, а взрослые. И похороны, и кладбище с поминками, если посмотреть – просто игры