Война и Мир – 1802. Андрей Баранов
Читать онлайн книгу.
казацкую лошадь, крупную и добрую, не хуже гусарских любимых кобыл, ехать на которой было одно наслаждение. Граф думал о лошади и о докторше, которую успел уже приметить краем глаза, о том кто из них привлекательнее, и будучи весьма волевым напрочь отогнал от себя чувство опасности. Проезжая с Морозявкиным между березами, он лихо ломал ветки, легко дотрагивался ногой до паха лошади и с жалостью смотрел на приятеля Вольдемара, которым овладел словесный понос. Морозявкин говорил и говорил, не в силах остановиться, но граф знал, что поможет тому только терпение и время.
Впереди неожиданно послышались выстрелы орудий, и прискакавший адъютант графа Толстого приказал эскадрону гусар идти на рысях. Эскадрон объехал пылящую пешкодралом пехоту и батарею. Поднявшись на гору, лошади взмылились, а Морозявкин покраснел.
– Стой, равняйся! – заорали отцы-командиры.
Справа стояла в резерве наша пехота, ну а впереди показался неприятель, с которым уже весело перестреливалась передовая цепь. Битый час простояв на месте, гусары должны были наконец покакать в атаку вслед за уланами. Пехота вздвоила взводы дабы пропустить кавалерию, двинувшуюся на англичан. Началась канонада. – Тра-та-та! – хлопали выстрелы. Уланы налетели на английских кавалеристов, оранжевые уланы на рыжих лошадях резко контрастировали с «красными мундирами», как показалось графу, привыкшему на все смотреть с эстетической точки зрения. Однако же англичане стали теснить наших конников, что было недопустимо.
– А не вдарить ли нам сейчас по этим гадам? – осведомился граф у гусарского ротмистра, с которым они вчера как раз раздавили полдюжины трофейного шампанского. – А, Севастьяныч?
– А и в самом деле, лихая будет штука! – отозвался ротмистр.
Граф Г. тронул лошадь, так и просившуюся вперед, и возбудившуюся от выстрелов как и ее хозяин. Весь эскадрон, испытывавший то же что и он, тронулся за ним, с рыси они мигом перешли на галоп, свистели пули, всадники летели под гору. Услышав дикие крики «атуихумать», английские конники с перекошенными физиономиями стали разворачивать лошадей, через минуту конь графа Г. взял на абордаж, если так можно выразиться, намеченную им жертву, врезавшись своим передком в задок чужой лошади.
Сам граф, тоже желая внести лепту в победу, рубанул британца-всадника шашкой, тот пытаясь выпростать ногу из стремени закричал «I suгrender!», морща свое белобрысое типично британское лицо, даже не боевое, а какое-то комнатное. Гусары со всех сторон начали возиться с британцами, которые хотя и были в большинстве своем ранены, но упорно не давались. Некоторых гусарам приходилось увозить в плен захваченных, сажая их на крупы своих лошадей. Поглядев на эти противоестественные «сладкие парочки», граф Г. испытал какое-то неприятное чувство.
Граф Толстой, встретив вернувшихся с победой гусар, поблагодарил их и отдельно пообещал Михайле георгиевский крест. Британец, которого тот рубанул, был не так уж и ранен, и встречал своего пленителя графа притворно-сладкой улыбкой. «Да они