Жорж-иномирец. Сергей Панченко
Читать онлайн книгу.
я принял на свой счет. Обиделся и отвернулся ото всех. В камере стало тихо, и только грохот замков в соседних камерах давал понять о том, что в тюрьме что-то происходит. Вскоре и в нашей камере открылся замок. Все ждали увидеть нового человека, но им оказался перемыкающийся гад. Сокамерники одновременно опустили взгляд к ногам мускулистых охранников. Чешуйчатая змея выползла из-под их ног и замерла на входе. Она приподняла голову и оглядела немигающим взглядом всех присутствующих.
Те, кто был к ней поближе, попятились назад, кто сидели на нарах испуганно подняли ноги.
– Добрый день. – Произнесла змея шепотом, леденящим душу.
– До вашего появления он был гораздо добрее.
– Что не ползалось по родной земле? – Спросил кто-то, я не успел заметить кто.
Змея резко выстрелила раздвоенным языком в сторону спросившего. Этот жест можно было понять, как предупреждение.
– Не по своей воле. – Прошипела змея и скрутилась в кольца. – Я мерзну, может меня взять кто-нибудь на руки?
Никто не пошевелился. Белый старичок снял с себя холщовую рубаху и набросил на тело змеи.
– Это не поможет, мне нужно в тепло.
Из всего тепла, имеющегося в камере, имелись только тела теплокровных, да пятна солнце, бьющие через узкие окна. Мне стало жалко гада, я встал, поднял его с пола.
– Почто ужика тираните?
Он оказался тяжелым, килограмм на пятьдесят и холодным, как покойник. Змей смотрел мне в глаза, будто пытался контролировать мои действия. Я поднес его к круглой дужке спинки нар, на которую падал свет.
– Накрутись спиралькой и грейся.
– Спасиииибо. – Поблагодарил меня змей.
Он вяло накрутился на дужку и закрыл глаза.
– Не за что. Спи спокойно.
В камере снова стало тихо. Каждый пытался предугадать, что его ждет завтра. Кому-то, как и мне, раз за разом приходила бесполезная мысль, а что если бы я не поехал той ночью никуда? Она была бесполезной, ввиду невозможности что-то изменить, но самой настойчивой. Ее обдумывание лишило меня душевных сил, и я уснул.
Спал я, судя по тому, как затекли мои члены, долго. В камеру свободно проникала через незастекленные окна утренняя прохлада. Несмотря на то, что народу в ней было много, душно не было. Меня бил легкий озноб. Было такое ощущение, что я истратил все калории и теперь, как змей стал хладнокровным, приобретая температуру окружающего воздуха.
С улицы доносился шум. Тюремщикам отчего-то не спалось в столь ранний час. Мысль, про то, что там готовят эшафот, добавила трясучки. Подумалось о том, что если меня лишат жизни, то и некому будет поплакать. Закопают обезглавленное тело где-нибудь в общей яме, или скормят свиньям-людоедам, и некому будет уронить слезу. Получалось, что я прожил жизнь так, что и не оставил ничего, словно меня и не было в ней. Никакой, человек-невидимка, человек-тень. «Нет никто и звать никак», как любила говаривать моя мать. Прямо про меня.
Вдруг по всему этажу загрохотали замки, раздался топот ног и крики охранников.
– Выходим строиться!
Черт,