Резкий крик птицы разорвал тонкое полотно сна. Эйвен судорожно встрепенулся, почуяв что-то неладное, и открыл глаза. Так и есть – костёр догорал. Голубые огоньки пламени завершали свой танец над красными углями и почти не освещали место ночёвки. Где-то в кромешной тьме леса на мгновение вспыхнули и исчезли два зелёных огонька чьих-то алчных глаз. Послышался хруст сломанной ветки и тихие крадущиеся шаги. Схватив риз, юноша тут же вскочил на ноги и поспешно бросил в кострище охапку хвороста. Огонь разгорелся с новой силой, извергнув клубы едкого дыма. Неведомый ночной охотник издал глухой рык и, ломая ветки и кусты, в испуге бросился прочь, а Эйвен ещё долго прислушивался к звукам леса, не решаясь вернуться на своё ложе изо мха и листьев.

      Остаток ночи он провёл на грани сна и бодрствования, то, проваливаясь в оцепенение, то, вновь просыпаясь, чтобы подбросить веток в костёр. Из сознания всё никак не исчезало приснившееся видение. Он был уверен, что вскоре отыщет эту странную дорогу в лесу и пойдёт по ней, куда бы та ни вела.

      Лишь только стало светать, Эйвен отправился в путь. Он перешёл через реку и несколько часов двигался по лесу всё в том же направлении на северо-восток. К полудню неподалёку среди редколесья показалась каменистая гряда с цепочкой невысоких скал. Это место привлекло его внимание. Туда не мог забраться ни один крупный хищник, и там можно было хорошенько отдохнуть после тяжёлой почти бессонной ночи. До скал оставалось пройти около пятисот шагов, но у их подножья виднелись густые заросли бамбука, продираться через которые ему не хотелось. Рубить твёрдые прочные стебли – тяжёлый труд, а силы нужно было экономить. Он решил поискать более лёгкий путь подхода к скалам и пошёл вдоль края бамбуковой чащи, срубив ризом подходящий стебель и крепко привязав к его концу одну из отравленных стрел. Копьё не могло заменить сломанного скрэмба, но пополнило небогатый арсенал.

      Пройдя вдоль зарослей половину лу, Эйвен услышал шум падающей воды, а вскоре стена бамбука