«Для торговли нации деньги требуются в определенном количестве или пропорции: большее или меньшее по сравнению с этим количество денег повредило бы торговле. Совершенно так же, как в мелкой розничной торговле необходимо определенное количество фартингов, чтобы разменять серебряную монету или произвести такие платежи, которые не могут быть выполнены даже при помощи самых мелких серебряных монет… И подобно тому как число фартингов, потребных для торговли, определяется численностью населения, частотой совершаемых им меновых сделок и, главным образом, стоимостью наименьшей серебряной монеты, так и количество денег» (золотых и серебряных), «потребных для торговли, определяется частотой меновых актов и размерами платежей» (William Petty. «A Treatise of Taxes and Contributions». London, 1667, p. 17). Теорию Юма защищал против Дж. Стюарта и др. А. Юнг в его «Political Arithmetic». London, 1774, где ей посвящена особая глава: «Цены зависят от количества денег», стр. 112 и сл. В моей работе «К критике политической экономии», стр. 149 [см. настоящее издание, том 13, стр. 149], я делаю следующее замечание: «Вопрос о количестве находящихся в обращении монет он (А. Смит) молчаливо устраняет, рассматривая деньги совершенно ложно как простой товар». Это относится лишь к тем местам работы А. Смита, где он рассматривает деньги ex officio [специально]. В некоторых отдельных случаях, например критикуя прежние системы политической экономии, он высказывает правильный взгляд: «Количество звонкой монеты в каждой стране определяется стоимостью товаров, обращающихся в ней… Стоимость товаров, покупаемых и продаваемых в течение года в данной стране, тре-Оует определенного количества денег для обращения их и распределения среди соответствующих потребителей и не может дать применении добавочному количеству денег. Каналы обращения необходимо вбирают в себя сумму, достаточную для наполнения их, и никогда не вмещают сверх того» («Wealth of Nations», b. IV, ch. I). Подобным же образом А. Смит начинает свой труд ex officio апофеозом разделения труда, а в последней книге об источниках государственного дохода, где он рассматривает вопрос о разделении труда лишь мимоходом, он воспроизводит осуждение разделения труда, принадлежащее его учителю А. Фергюсону.

«Цены товаров каждой нации должны, конечно, возрастать, по мере того как увеличивается количество золота и серебра, обращающегося среди народа; следовательно, если количество золота и серебра, которым располагает данная нация, уменьшается, то цены должны падать пропорционально такому уменьшению количества денег» (Jacob Vanderlint. «Money answers all Things». London, 1734, p. 5). Более близкoe сопоставление работы Вандерлинта и «Essays» Юма не оставило у меня никакого сомнения, что Юм знал и использовал этот в общем весьма значительный труд Вандерлинта. Взгляд, будто масса средств обращения определяет собой цены, встречается также и у Барбона и еще более ранних авторов. «Никакого неудобства», – говорит Вандерлинт, – «не может возникнуть от неограниченной торговли, а только – большие преимущества, ибо если денежная наличность какой-либо нации будет под влиянием свободы торговли понижаться, что имеется в виду предотвратить путем запретов, то у тех наций, к которым отливают деньги, неизбежно должны возрастать все цены, так как увеличивается масса денег. А предметы нашего мануфактурного производства и всякие иные товары скоро настолько падут в цене, что торговый баланс обратится в нашу пользу и таким образом деньги устремятся обратно» (цит. соч., стр. 43, 44)

Само собой очевидно, что цена каждого отдельного вида товаров образует элемент суммы цен всех обращающихся товаров. Но совершенно непостижимо, каким образом несоизмеримые друг с другом потребительные стоимости могут в своей общей массе обмениваться на массу золота и серебра, находящуюся в данной стране. Если в смелом полете фантазии принять мир товаров за один-единственный совокупный товар, соответственной частью которого является каждый отдельный товар, то мы получим занятное уравнение: совокупный товар = х центнеров золота, товар А = известной части совокупного товара = такой же части х центнеров золота. Это буквально и говорит Монтескье; «Если мы противопоставим всей массе имеющегося в мире золота и серебра сумму всех имеющихся в мире товаров, для нас станет ясно, что каждому из этих продуктов или товаров соответствует известная доля всей массы золота и серебра… Предположим, что на свете существует лишь один-единственный вид продуктов или товара, или что существует только одни вид, который продается, и что он делим, как деньги. Определенная часть этого товара будет соответствовать определенной части всей массы денег: половина всего товара – половине всех денег и т. д… установление цен на вещи всегда в основе своей зависит от отношения между совокупностью вещей и совокупностью знаков» (Montesquieu, цит. соч., т. III, стр. 12, 13). Относительно дальнейшего развития этой теории у Рикардо и его учеников Джемса Милля, лорда Оверстона и других см. «К критике политической экономии», стр. 140–146 и стр. 150 и сл. [см. настоящее издание, том 13, стр. 140–146, 149 и сл.]. – Г-н Джон Стюарт Милль со свойственной ему эклектической логикой ухитряется придерживаться одновременно и взглядов своего отца Джемса Милля и прямо противоположных. Если сравнить, например, текст его руководства: «Principles of Political Economy» с предисловием (к 1-му изданию), где он сам говорит о себе как о современном А. Смите, то не знаешь, чему больше удивляться – наивности ли этого человека или наивности публики, которая на веру приняла его за А. Смита, хотя между ним и последним приблизительно такое же соотношение, как между генералом Уильямсом Карсом Карсским и герцогом Веллингтоном. Собственные исследования г-на Джона Стюарта Милля в области политической экономии, не отличающиеся ни обширностью, ни содержательностью, все целиком уместились в его появившейся в 1844 г. брошюрке: «Some Unsettled Questions of Political Economy». Локк прямо говорит, что отсутствие стоимости у золота и серебра находится в связи с тем, что их стоимость определяется их количеством. «Люди согласились придавать золоту и серебру воображаемую стоимость… внутренняя стоимость этих металлов есть не что иное, как количество» («Some Considerations of the Consequences of the Lowering of Interest, 1691». Works, ed. 1777, vol. II, p. 15)

Само собой разумеется, в мою задачу совсем не входит рассмотрение таких подробностей, как монетная пошлина и т. п. Что касается романтического сикофанта Адама Мюллера, который восхищается «великодушной щедростью» английского правительства, «даром» чеканящего монету 52, то ему достаточно противопоставить следующие слова сэра Дадли Норса: «Серебро и золото, подобно другим товарам, имеют свои приливы и отливы. После получения известного количества серебра из Испании… оно отсылается в Тауэр и там чеканится. Вскоре после этого может обнаружиться новый спрос на золото или серебро в слитках для вывоза. Если металла в слитках не окажется, так как весь он употреблен на чеканку монеты, что тогда предпринять? Очевидно, снова переплавить монету; от этого убытка не будет, – ведь чеканка ничего не стоит владельцам металла. Только нация остается в накладе и должна бросать свои деньги на ветер. Если бы купцу» (Норе сам был одним из крупнейших купцов времен Карла II) «приходилось уплачивать пошлину за чеканку, он не стал бы без серьезных оснований посылать свое серебро в Тауэр, и чеканенная монета в этом случае имела бы несомненно более высокую стоимость, чем серебро в слитках» (North, цит. соч., стр. 18)