Столыпин. Аркадий Савеличев
Читать онлайн книгу.
они еще недавно были в подмосковном Середникове, но вот недавно, по какой-то прихоти отца, перебрались в Литву, вместе с бабушкиной мебелью и громадной библиотекой, хранившей следы лермонтовских рук.
Впрочем, такая ли уж прихоть? Все подмосковные имения неотвратимо ветшали, содержать их становилось невыгодно и хлопотно, а на этом прибалтийском краю империи было новое, прекрасное и удобное жилье, которое приводило в восторг и Наталью Михайловну. Да поближе к Балтике прикупилось еще, почти за бесценок, и другое имение, вполне доходное. Муромские столбовые дворяне кочевали по российским просторам да наконец осели в Ковенской губернии. Соседи? Да, прекрасные сложились соседские отношения. Литовец ли, поляк ли, коль служит государю, все едино – русский дворянин. Это так говорят – Польша, Литва… Матушка Екатерина после третьего раздела Польши всех под единую руку подвела. Чего ж ты с такой фанаберией смотришь на нового наследника, глупый лях?..
Петр родился в Дрездене, когда мать гостила у родственников, но немного не рассчитала сроки родов; так что крещен был в дрезденской, конечно, православной церкви. Привезенный из Дрездена в люльке, семь первых лет прожил в Середникове, а потом еще семь – здесь, в Колноберже, собственно, и учиться начал здесь же, в виленской гимназии. Может, так и был бы до конца в ней, да ГОСУДАРЬ призвал отца в Балканский поход, а мать пошла следом. Нельзя было оставлять недоросля одного в литовском краю, хоть и с хорошей прислугой. Вот почему перевели его в орловскую гимназию, поближе к родственникам Столыпиным.
О, жизнь, жизнь!.. Хоть и дворянская, но служивая. Иди – куда государь указует! Стоит ли роптать на такие превратности судьбы?
Если бы знал студиоз Петр Столыпин, что истинные превратности только начинаются…
Нет, не знал. Когда он приезжал в забытое было Колноберже, душа, смущенная и замерзшая, оттаивала. Чего же попрекать отца, что меняет предания подмосковные на предания принеманские?
Настроение было прекрасное, несмотря ни на что. Молодость! Да и музыка, музыка, и не только в душе. Через прихожую и гостиную, откуда-то из библиотеки или кабинета, неслись звуки скрипки. Вот и третье увлечение генерала; если дело до скрипки дошло, значит, жив старый курилка!
Оглянув себя в зеркало и оставшись вполне доволен – хоть и порядочная дылда, а ничего, – Петр уже было направился в гостиную, как из дальних дверей, все-таки из библиотеки, донеслось игривое, почти плаксивое:
В игре, как лев, силен
Наш душка Лев…
Ба, раз уж до шалостей Михаила Юрьевича дошло, значит, в жизни отца все распрекрасно! А если еще и перевирает, то бишь переиначивает с детства знакомые слова – то лучше не бывает.
Снова пассаж скрипки, отцовский экспромт, чем-то напоминающий «Камаринского»… скрипка и камаринский мужик… – все равно хорошо, молодые годы, наверно, навевает…
…Наш душка Лев
Бьет короля бубен,
Бьет даму треф!
Да, вспомнил: тот незадачливый отпрыск Радзивиллов носил отнюдь не польское