Принцесса Володимирская. Евгений Салиас-де-Турнемир
Читать онлайн книгу.
знакомый звук колес и копыт по дороге. Действительно, вдали, из-за нескольких ракит у брызжущего колеса маленькой мельницы появились четверня лошадей и экипаж.
Почтальон гнал лошадей вскачь, стараясь добраться до постоялого двора, прежде чем хлынет поток с неба. Бойко и ухарски подкатил экипаж к крыльцу «Золотого Льва».
– Хозяйка, принимайте гостей! – весело крикнул молодой и красивый почтальон, слезая с козел и отворяя дверцы кареты.
Тантина по обыкновению приблизилась к экипажу, прося, как всегда, войти и отдохнуть.
На этот раз в карете оказалась женщина, молодая и элегантная, и при полутьме, наступившей от грозы, старые глаза Тантины, столько слез пролившие за всю жизнь, все-таки разглядели доброе, красивое и крайне бледное лицо.
– Нет, я хочу ехать дальше! – расслышала Тантина звучный и приятный голос, произносивший французские слова правильно, но с иностранным акцентом.
И почтальон, и Тантина стали уговаривать путешественницу переждать грозу на постоялом дворе, а не ехать далее.
Сначала незнакомка не соглашалась, но потом пристально всмотрелась в лицо Тантины и на минуту – хотя было не до того – она задумалась, пристально разглядывая черты лица старухи.
– Хорошо. У вас, пожалуй, останусь, – улыбнулась она и осторожно вышла из кареты.
Через несколько минут красивая незнакомка сидела не в общей зале, где спал на лавке какой-то прохожий тиролец, а в отдельной маленькой горнице, где Тантина принимала более важных проезжих.
Опытная Тантина, столько иностранцев видавшая на своем веку, все-таки была немножко удивлена: путешественница немножко подстрекнула ее любопытство. Она, очевидно, была иностранка, издалека, со средствами, а ехала одна-одинехонька, без курьера и даже без горничной, а между тем последнее, очевидно, было бы ей нужнее, чем кому-либо. Проезжая была в таком положении, что ей – и для опытного глаза Тантины это было очевидно – оставалось лишь несколько дней, чтобы сделаться матерью.
Тантина никогда не позволяла себе болтать и расспрашивать проезжих. Она молча прислуживала, стараясь даже не слушать, что путешественники говорят между собою. Но на этот раз красивое и бледное, особенно печальное лицо молодой женщины, ее положение, ее одиночество заставили Тантину невольно лишний раз приглядеться к незнакомке.
Между тем после могучего порыва ветра, который сорвал часть крыши у соседнего дома, хлынул тот страшный поток дождя, после которого горы и ущелья начинают гудеть на всю окрестность и сбрасывать с себя в долины целые массы мутной воды, часто затопляя их и унося иногда целые хижины, целые стада. Тяжелые, резкие удары грома следовали один за другим. Стены постоялого двора слегка вздрагивали; в темных, как бы в сумерки, окнах часто появлялись красные пятна, будто пламя проносилось по улице мимо этих окошек.
Тантина стояла в углу горницы и с особенным чувством смотрела на сидящую за столом путешественницу.
Молодая