-Ну, всё хорошо, что хорошо кончается, – Пётр Иванович улыбнулся. – Скоро можно будет тебя выписывать.

      Я представила себя на улице. Боже, сколько же их там, наверное…

      –Я скоро отсюда выйду, да?

      –Говоришь так, будто ты в тюрьме, – врач засмеялся.

      –Девочка умерла от скачков давления, – вдруг произнесла я, вспомнив девушку со шрамом.

      За последнюю неделю я ещё несколько раз сорвалась из-за призраков в присутствии родителей, и они всё чаще стали замолкать, стоило мне появиться рядом, всё чаще стали бросать на меня сочувствующе-заботливые взгляды, тревожно переглядываться… А ещё я поняла, что люди, которых я вижу, мертвы. Это призраки тех, кто умер в этой палате, в этой больнице.

      Они по-прежнему приводили меня в ужас, но я уже начинала привыкать к ним и даже могла поворачиваться к ним спиной. А ещё они уже могли давать мне какую-либо информацию. Иногда, когда я смотрю на них, голову наполняют смутные образы, обрывки их жизней, а порой возникают даже их мысли.

      Но я чувствовала себя глубоко одинокой. Никто мне не верит, смотрят всё чаще как на сумасшедшую, а страх всегда за спиной, как чёрный ворон, носится вокруг, то и дело посылая своих стражей, прозрачных людей со стеклянными глазами… Бежать было некуда. И это глухое жестокое одиночество сковывало всё внутри и опустошало.

      Сейчас меня очень даже обрадовало то, что я, наконец-то, попаду домой, но ещё сильнее напугало то, сколько призраков я там увижу.

      Пётр Иванович слегка поджал губы.

      –Спасибо за сведения, – он находился в пограничном состоянии между неверием и мыслью, что я действительно могу видеть тех, кто уже мёртв. Порой он готов был поверить мне, особенно, когда я передавала ему что-то, что мне говорили они. Тогда он слушал меня внимательнее, чем обычно, и даже задавал вопросы, а потом долго думал, кивал и заканчивал всегда так: «Спасибо за сведения». Эти моменты заставляли меня чуть-чуть оттаять. Конечно, врач не мог поверить мне до конца и был недоволен, когда я говорила о них,