Ружьё – разобранное и уложенное в чехол – лежало на столе.

      Маньки в квартире не оказалось. Бессонов знал, где она и с кем, но ему было все равно. Теперь – все равно.

      Чехол, не открывая, убрал в шкаф, хотя очень хотелось проверить, все ли в порядке – манькины дуры-подружки могли держать и в сырости, с них станется. Но Бессонов дал сам себе слово – напившись, к оружию не притрагиваться…