А ты, как обычно, с утра озабочен.

      А в городе март – он мечтатель и мот!

      Рабочие трудятся возле обочин,

      Дороги решили отправить в ремонт.

      А ты не заметил в превратностях службы

      И тягот домашних – ты дрязгах погряз,

      Что нынче шедевры копировать с луж бы,

      Что кто-то встревоженный город потряс,

      Что ввинчивал в небо блестящую лопасть

      Вверху самолёт по дороге в Каир,

      И лопалась почка, и школьники глобус

      Крутили – прекрасный и синий, как мир.

      И не было выше желанья на свете

      Горячечным лбом окунуться в окно,

      С уроков сбежать, чтобы вестерна ветер

      Воздушной волною тянул из кино.

      Но всё это были пока полумеры…

      Сахарою сахарной стыла зима

      В лесу под Москвой. Но уже в полимеры

      Был лёд превращён, заливая дома.

      И жизнь улыбалась, смывая помарки,

      Бросаясь обрывками черновиков…

      Ах, как мы с тобою мечтали о марте

      В ту зиму – подобие Средних веков.

      А в школах упорно снижались отметки,

      Писались стихи, разбивались сердца…

      И ветки деревьев, как будто креветки,

      Слегка шевелились в ладонях ловца.

      Ещё я не ведаю, как говорить мне

      Про март (в эту жизнь он явился нагим),

      Но смею смеяться – и в праздничном ритме,

      И в радостном гимне мир станет другим.

      За резным наличником

      Мутное стекло.

      Любовался личиком,

      Что белым-бело.

      Невзначай замечено,

      Сходу сгоряча.

      Зажигалась вечером

      Бледная свеча.

      Нежное и смутное

      За окном цвело.

      Но окошко мутное

      Тайну берегло.

      Ни кивка, ни имени,

      Нежного словца,

      Не шептал ей: «Жди меня», —

      В полночь у крыльца.

      Ночью с крыши капнуло,

      Утром потекло.

      Всё куда-то кануло,

      Ветром унесло.

      Всюду строят здания,

      Дом идёт на слом.

      Было что когда-нибудь

      Скрыто за стеклом?

      Ни следа, ни имени,

      Ни лица в окне.

      И не скажешь: «Жди меня»

      Иль: «Приди ко мне».

      Воздух мартовский стеклянный,

      Пряник каменный московский,

      Синий день, от солнца пьяный,

      Колесит, где Маяковский,

      Где редакция журнала,

      Где огромный зал концертный.

      А душе воскресшей мало

      Ощущать себя бессмертной.

      И она желает страстно

      Ощутить