Великий тысяцкий Киева, воевода Коснячок хмуро глядел исподлобья, так, словно сожрать хотел своего верного воя. Борис поднял голову, встретился взглядом с воеводой, чуть дрогнул в душе, но глаз не опустил. Не хватало ещё. Был бы виноват в чём – иное дело, а тут-то с чего?

      – Ну и куда он делся? – хмуро спросил Коснячок, чуть приподымая косматую бровь. – Сорока унесла? Горяй, вестимо, блестящий вой был, да только разве ж сороке поднять такое?

      Борис невольно усмехнулся, но на деле ему было вовсе не до смеха. Он всё ворочал в голове услышанное от пленных полочан, и не мог уложить погоднее, чтобы обмыслить и потом сообщить воеводе. А пока прикидывался безответным, ни в чём не виноватым. Хотя и Коснячок, надо сказать, вряд ли ему верил в том – он-то отлично знал, насколько хваткий и толковый вой Борис Микулич.

      – Когда его в последний раз видели?

      – Зимой, – мотнул головой Борис, уложив, наконец, мысли в голове и поняв, что и как он будет говорить Коснячку. – Здесь, в Киеве, его последний раз перед походом видели. Как рати начали собирать, так он и пропал невестимо куда.

      – Здесь, в Киеве? – тут же ухватил главное тысяцкий. – А где его видели ещё?

      Борис помялся, потом бухнул напрямик:

      – В Менске его видели. И на Немиге. И наши видели, и полочане. У Всеслава он был. Он ему весть принёс про то, что наши Менск сожгли, он и на Немиге в его рати стоял, и в жертву себя Перуну принёс в самом начале боя.

      Коснячок закашлялся, захрипел, вытаращив глаза. Разного он мог ожидать от Бориса, но вот таких слов явно не ждал. Никто бы и не подумал на Горяя такого.

      – А семья его что говорит? – справясь, наконец, с кашлем, просипел тысяцкий.

      – Да сирота он был, – пожал плечами Борис, и вдруг поднял глаза просветлённо. – Вспомнил!

      – Что ты вспомнил?

      – Я его несколько раз тут в Киеве с каликой одним видел, – торопливо сказал Борис. – Как кличут того калику, не знаю, но вот живёт он где-то на Оболони, когда в Киев приходит.

      – Калика, который ходит то туда, то сюда, – задумчиво пробормотал тысяцкий. – То он в Киеве, то в Чернигове, тот в Вышгороде, то в Переяславле… пожалуй, лучшей личины и не придумать, а, Борисе?

      Борис понял с полуслова.

      – А найди-ка ты мне, Борисе, того калику, – холодно процедил тысяцкий, сузив глаза. – Да и поспрошаем мы его… с душой поспрошаем.

      – Здесь ли он сейчас? – засомневался Борис.

      – Здесь он, Борисе, – засмеялся Коснячок недобро. – У нас же князь полоцкий в полоне, они сейчас обязательно к нему подобраться захотят, если тот калика – Всеславль подсыл. Здесь он, Борисе, обязательно здесь.

      Киевский