Законодатель. Том 2. От Анахарсиса до Танатоса. Владимир Фадеевич Горохов
Читать онлайн книгу.
соких знаний, видите ли, прибыл сюда молодой скиф. Вот такие-то непривычные для афинской жизни дела.
Прежде чем появиться в Афинах, царевич побывал во многих славных эллинских городах. Вёл беседы с разными людьми. Разговаривал с ними страстно, вдумчиво, цепко. От него, словно от клеща – не оторвёшься. И что удивительно откуда-то хорошо знает эллинский язык. Ионийским наречием владеет добротно. Во многих местах его принимали за эллина. Своего происхождения, между прочим, он не скрывал, правда, и не гордился им, как это часто водится у иных царевичей, а то и у простых людей. Кто-то из заумных милетян, узнав, что Анахара скиф, с пристрастием порицал сей народ, его обычаи и порядки, дикий образ жизни. Дескать, бывал я в ваших краях и видел сколь невежественная отсталая твоя страна, со страшными нравами и полудикими людьми. На что Анахара, искусно владея словом, тут же метко возразил:
– Мне позор моя родина, а ты – позор своей родине! Нравы у вас хорошие, да пользоваться ими ты не умеешь! То есть невоспитанный ты человек, ни за что обижаешь скифского гостя.
Впрочем, вёл он себя не как гость, а как настоящий хозяин. Многие собеседники побаивались его, попробуй с таким совладать. На одно их слово он отвечал пятью словами, да такими, что многим становилось не по себе.
В Милет занесло его по той причине, что город сей славился своими знаниями и большой мудростью. Фалес – известнейший мудрец здесь проживал; именно он являлся главной целью прибытия скифа в Ионию. Но, к большому огорчению царевича, мудреца в Милете не оказалось. Он был в отъезде. Фалес часто путешествовал по своим мудрёным и торговым делам. И толком никто не знал, куда он в этот раз подался и надолго ли. Никому не было известно, когда знаток неба и Земли вернётся домой. Возможно, кто-то и знал, но не хотел об этом говорить непрошеному гостю. Видать, не судьба ему свидеться сейчас со знаменитым мудрецом. Да-да, не судьба.
Между прочим, в судьбу Анахара верил. Верил в неё больше, нежели в кого-либо из богов. Ещё в ранней юности одна странная эллинка напророчила ему славное будущее с печальным концом: «Весь мир будет знать тебя, если свяжешь свою жизнь с мудрейшими людьми. Но при любых обстоятельствах – тебя ждёт печальная участь».
Вначале юный царевич не придал пророчеству никакого значения, но когда повзрослел, стал пронырливым, любопытным, размышляющим, то не раз вспоминал о нём и пытался понять его подлинный смысл. Многократные попытки найти ту самую эллинку – благодатную и зловещую Кассандру в одном лице, что напророчила ему парадоксальное будущее, ни к чему не привели. Канула пророчица, словно в воду, и никто её больше не видел. Анахара сам пытался разобраться в предвещании. Начал с печального конца. «В этом, – сказал он самому себе, – нет никаких секретов, и никакие предсказания тут не нужны. Все люди рано или поздно уходят из жизни – вот тебе и печальный конец». А наступит ли смерть в пятьдесят, шестьдесят или семьдесят лет, для Анахары значения не имело. Тогда не имело. Главное не умереть в двадцатилетием возрасте, когда ты ещё ничего интересного об окружающем мире не узнал и ничего значимого сам ещё не сотворил. Что касается первой части пророчества, то есть того, что весь мир тебя будет знать, то тоже вполне понятно. Сейчас – ты царевич, но со временем можешь стать царём. Можешь добиться значительных побед над врагами, завоевать почёт и славу, нажить огромные богатства, установить достойные порядки среди скифов. Само собой, и тут всё более-менее ясно. Но вот что касается средней части возвещанного, то есть того, если свяжешь свою жизнь с мудрыми людьми, то только тогда станешь знаменитым, то по этой части подлинный смысл сказанного никак не открывался царевичу. Анахара долго размышлял над этим и пришёл к выводу, что оно самое сложное, из всего, что было ему предречено. Нет в Скифии известных мудрецов; ни известных, ни каких-либо других. Мудростью в скифских степях и не пахнет. Откуда ей взяться, и откуда могут появиться тут мудрецы, если в степях царят жестокие люди и жестокие нравы. Главная местная мудрость состоит в том, чтобы как-нибудь выжить. Да, главное выжить, ну ещё, может быть, местная мудрость проявляется в том, чтобы удержать власть, если она у тебя имеется. Ну, ещё не попасть в рабство, наконец, не умереть с голоду. Вот такие скифские премудрости, с которыми далеко не уедешь и не уйдёшь. Хотя и без них тоже не проживёшь.
Завёл как-то Анахара разговор с матерью на эту тему. Хотя прекрасно знал, что такая тема далеко не женская. Никогда ни о чём подобном с нею не беседовал, а тут разошёлся. Отца – Гнура и старшего брата – Савлия рядом не было, а мать была. Так почему бы не поговорить с матерью по волнующим его вопросам. Поговорить прямо, открыто, честно. Кому как не матери можно доверить кровное и тайное дело? Мать-то была не просто женщиной, а эллинкой, и не просто эллинкой, но афинянкой, ставшей по воле случая царицей. Она принадлежала к числу тех людей, которые когда-то попали в кабальное рабство. Обедневший отец-афинянин продал её эллинам из Херсонеса, а те, в свою очередь, перепродали её скифскому царю Гнуру, который сделал девушку своей женой. Звали её по имени Анфия, что означало цветок. Она даже своим обликом напоминала цветок – была очень красивой, нежной, яркой, чистой. Между прочим Анфия являлась образованной женщиной; умела хорошо читать, писать, знала поэзию Гомера, Гесиода. Анахару