Пружина для мышеловки. Александра Маринина
Читать онлайн книгу.
В Литинституте, веду творческий семинар. Игорь Владимирович, можно, я задам вам вопрос?
– Конечно, ради бога.
– Это, вероятно, звучит глупо, но… Мне кто-то говорил, что наш участковый – сын Владимира Дорошина. Врут, наверное, да? Вам уже надоело отвечать на этот вопрос?
– Да нет, – рассмеялся я, – не врут. Я действительно сын того самого Дорошина. А вы поклонница классического вокала?
– Честно признаться, нет, – улыбнулась она. Улыбка у Истоминой была чудесная, мягкая и какая-то застенчивая, словно извиняющаяся. – Эта часть искусства как-то прошла мимо меня. Но имя громкое. Трудно быть сыном такой знаменитости?
– Ни капельки. Вот если бы я пошел по музыкальному пути – тогда да, тогда было бы трудно, потому что все время вспоминали бы папу и сравнивали меня с ним по степени одаренности. А в милиции кому интересен баритон Дорошин? Среди моих коллег больше половины не знают, чем баритон отличается от тенора, а процентов девяносто пять ни разу в жизни не слышали оперу. Им до моего отца никакого дела нет. Если бы я был сыном министра внутренних дел, вот тогда мне мало не показалось бы. Но я, слава богу, не сын министра, а сын всего лишь певца.
– Ничего себе «всего лишь»! – Истомина всплеснула руками. – Даже я, человек далекий от музыки, и то знаю, что ваш отец выступает на ведущих оперных сценах мира. Кстати, как раз вчера по каналу «Культура» я слышала, что на следующей неделе он начинает петь в Барселоне вместе с Пласидо Доминго и нашим Черновым. Только я не запомнила, в какой опере.
– В «Аиде».
– Знаете, – она снова улыбнулась робко, словно прося прощения, – мне как-то трудно это представить… Неужели можно вот так просто прийти в театр и увидеть, услышать, дышать одним воздухом с Доминго, с вашим отцом? Не по телевизору увидеть, а своими глазами? Наверное, чувство необыкновенное.
– Не знаю, – пожал я плечами, – наверное, это дело привычки. Я привык. Хотя вспоминаю, когда я был еще школьником, в Москву приезжал Паваротти, так я действительно трепетал. А потом как-то пообвыкся. Хорошим вокалом наслаждаюсь, но уже не трепещу. Я ведь на оперные спектакли хожу, как на работу.
– Это как же? – удивилась она.
– Маму сопровождаю. Она жутко переживает, когда папа поет, особенно если премьера, и ей нужно, чтобы я находился рядом, утешал ее, подбадривал, поддерживал.
– А если премьера за границей, как же мама без вас обходится?
– А она и не обходится. На первый спектакль я обычно прилетаю, потом она успокаивается, и я возвращаюсь домой.
– С ума сойти!
Истомина смотрела на меня расширившимися глазами и некоторое время молча пила чай. Потом лицо ее слегка изменилось, словно в голову ей пришла какая-то мысль.
– Игорь Владимирович…
– Можно просто Игорь.
– Хорошо, Игорь… А в Барселону вы сейчас полетите?
– Похоже, полечу. Мама, во всяком случае, настаивает, и билет я забронировал. Так что если она не передумает, придется лететь. А что?
– Знаете,