Кажется, и впрямь обошлось. Видно, в рубашке родилась, ни единой царапины…

      А вот плащ продырявлен, в пройме рукава обнаружилась сквозная дыра.

      Просунула в отверстие наманикюренный пальчик, пошевелила им и судорожно всхлипнула.

      Значит, весь этот ужас и кошмар ей не приснился…

      Она отпила ледяной воды прямо из-под крана. Вернулась в «узилище».

      Свернулась калачиком на топчане, сунув ладонь под пылающую щеку. В голове у нее царили сумбур и смятение.

      «Пойми, Лена, ничего такого не было…» Но должно ведь быть какое-то рациональное, пусть даже удручающее по своей сути, объяснение всему, что с ней в последние часы происходит?

      Надо как следует напрячь извилины. Ведь на кону сейчас стоит ее собственная жизнь.

      Итак, что это было? Попытка грабежа? Месть за ее контакты с сотрудниками органов, с теми же Белицким и Сотником? Или проявляемый к ней в последнее время живой интерес со стороны Казанцева и Ломакина?

      Что касается двух последних, то Елена всякий раз вежливо, но в то же время твердо отказывалась от всех поступающих от них предложений.

      Она сознательно уклонялась от столь сомнительного сотрудничества, хотя Ломакин, да и не только он один, сулил ей воистину золотые горы.

      Конечно, как профессионала ее не мог не радовать тот факт, что янтарные промыслы в крае в последние годы переживают настоящий расцвет.

      Но с другой стороны, ее давно уже беспокоила криминальная подоплека самого янтарного бизнеса, жестко контролируемого теневыми правителями.

      Чтобы не остаться без средств существования – на скудную зарплату в музее особо не пороскошествуешь, – ей пришлось налаживать контакты с известными и малоизвестными мастерами из Прибалтики и Питера.

      Работая по заказу, она в свободное от музейных забот время разрабатывала дизайн художественных изделий из «солнечного камня», чаще всего это были разнообразные шкатулки для хранения драгоценностей и документов с непременными «секретами», люстры, панно, шкафчики с тончайшими барельефами, зеркала в наборных янтарных рамах с резным орнаментом… Работала она как в классическом направлении, с использованием инкрустаций и техники «эгломизе», так и в модном сегодня стиле арт-нуво.

      Но мало-мальски престижные заказы были редкостью, поэтому приходилось в основном корпеть над ширпотребом, моделировать мелкие вещи домашнего туалета, вазочки-бокальчики, табакерки и прочую дребедень. Помимо эскизов в таких случаях приходится делать альбомы-разукрашки, своеобразные лекала, по которым, подобрав сырец нужного цвета и кондиции, мастера-резчики будут «ваять» свои творения.

      Может, решили, что она «богатенький Буратино»? Нет, случившееся менее всего смахивает на попытку грабежа