Моя ужасная няня. Кристианна Брэнд
Читать онлайн книгу.
искали собственные окончания. А потом пришло время ланча.
– Теперь, – сказала няня Матильда после ланча, – мы пойдём гулять и позанимаемся арифметикой.
– Ой, го-о-осспди! – приуныли дети. (Только представьте: гулять и заниматься арифметикой!)
Но у няни Матильды арифметика получалась совсем не такой, как у других гувернанток. Она велела детям притвориться, что у них на всех очень мало рук и ног – недостаточно, чтобы нормально гулять. Кому-то приходилось прыгать на одной ножке, а того, у кого совсем не было ног, требовалось нести (по счастью, в основном это оказались самые маленькие), а безрукие выглядели очень прямыми и толстыми, потому что их пальто застегнули поверх настоящих рук, прижатых к телу, а рукава болтались пустыми. А потом начался передел ног и рук, чтобы всем всего хватало, – вот так Младшие научились сложению и вычитанию: «Отнимем одну ногу у Джастина, у которого их две, и отдадим бедняжке Доминику, у которого нет ни одной. У Арабеллы, Джоанны и Сюзанны на всех четыре руки – раздадим каждой по одной, и ещё одна останется в запасе…» А Старшие научились считать деньги, назначая цены за руки и ноги, – и те, у кого конечностей недоставало, торговались с теми, у кого их было сколько нужно – или, как скоро получилось у тех, кто понимал толк в торговле, слишком много.
Бедняжка Тора, которой никак не давалась арифметика, в конце концов сделалась похожа на подушку: у неё не осталось ни рук, ни ног. А вот Энтони, всегда отлично считавший деньги (возможно, потому, что ещё младенцем проглотил пенни и стал настоящим героем для своих братьев и сестёр), – обзавёлся четырьмя руками и тремя ногами, да ещё и разбогател на шиллинг и два пенса. Однако он был очень добрым мальчиком и потому согласился продать Торе одну ногу за её последний двухпенсовик, так что она хотя бы смогла прыгать на одной ножке; а ещё он её поддерживал, потому что у неё не получалось без рук держаться за него. Иначе ей – она ведь была из Старших, так что нести её никто не мог, – пришлось бы остаться у дороги, пока её не подобрали бы на обратном пути и не одолжили ногу, чтобы хоть как-то добраться до дома.
Тем вечером, когда няня Матильда укладывала детей спать, она показалась всем невероятно улыбчивой и милой – если забыть про Зуб – и даже почти красивой. Дети решили, что больше никогда-никогда не будут плохо себя вести и проказничать.
Но вас, наверное, не удивит, что, проснувшись утром, они принялись озорничать, как прежде.
Когда няня Матильда отослала их подышать Целебным Свежим Воздухом перед завтраком, дети вовсе не стали выходить на улицу, но сказали друг другу:
– А пойдёмте лучше за Суконную Дверь.
В те времена, когда семьи бывали очень большими, им требовалось множество людей, чтобы за всем уследить и обо всём позаботиться. И дома разделялись на две части – дверью, обитой красным или зелёным сукном и гвоздями с большими круглыми медными шляпками. По одну сторону Суконной Двери проживало Семейство, а по другую – Слуги. У Браунов Слуги были такие: Хоппитт и Кухарка, камеристка-француженка Селеста, помогавшая миссис