Каюта, куда отнесли незнакомца, оказалась как раз напротив каюты Харта. Дверь в нее была распахнута, и прямо на краю койки рядом с больным восседал доктор. Уильям, поколебавшись, протиснулся внутрь и предложил свою помощь. В проеме уже толпились мучимые любопытством матросы.

      Неизвестно, удалось ли доктору еще как-то повлиять на самочувствие спасенного, но, видя, что тот никак не придет в себя, он после некоторого раздумья применил к своему пациенту второе – простое, но испытанное – средство, то есть хорошенько отхлестал его по щекам, приведя тем самым, к удовольствию экипажа, несчастного в чувство.

      Оживший утопленник пошевелился, раскрыл мутные глаза и огляделся, встретившись взглядом с Уильямом. Запекшиеся губы дрогнули, и какой-то странный полушепот сорвался с уст мужчины.

      – Пить просит! – авторитетно сказал кок, который бросил обед на помощника и отирался у двери.

      Но Уильям, находившийся совсем близко, отчетливо слышал, что незнакомец ни слова не сказал о воде. А сказал он совсем другое, и это сказанное было так необычно, что Уильям сначала даже не поверил своим ушам.

      – Спасение потери превышает…

      К удивлению Харта, мужчина сопроводил свои слова слабой и несколько болезненной усмешкой, как бы подтрунивая над самим собой.

      Сомнений не было: едва придя в себя, этот странный человек цитировал Шекспира! Было время, Уильям сильно увлекался сочинениями своего прославленного тезки и видел многие его пьесы. Однако он не умел с такой легкостью вплетать слова поэта в свои рассуждения, и уж вряд ли бы он вспомнил о них, когда его, полуживого, извлекли бы из пучины. Нет, безо всяких сомнений, спасенный был незаурядной личностью!