Маленькая женщина. Татьяна Веденская
Читать онлайн книгу.
Вот это да! – восхитилась Тамара, когда я, через пару месяцев после переезда, пригласила ее к себе. – Хоромы!
– Не то слово! Хожу и жмурюсь! – кудахтала от удовольствия я.
– И что, ты совсем ничего за это не платишь?
– Я отдаю натурой, – улыбнулась я. И это была правда, хотя речь шла о совсем не той натуре, о которой вы сейчас подумали. Мое длинное, полное костей сутулое тело привлекало внимание только борцов с анорексией. И иногда, в порядке исключения, голубоглазых незнакомцев в старушечьем халате. Высокий рост в совокупности с худобой давал мне определенные преимущества при выборе одежды. Кроме того, удавалось выглядеть немного моложе своих лет, видимо, из-за относительно здорового образа жизни, если не считать пары сигареток в день. Ну, ладно – десятка. Да, я курю! И что? Речь идет, естественно, о моих умениях врача. А началось все с рядового вызова. Я тогда только перешла на Сходненскую подстанцию.
Район изобилует алкашами и старушками, населяющими пяти-, девятиэтажки. Это и есть наш основной клиент. Типический. Именно такой пациент может вызвать «Скорую», если вдруг порежет пальчик или подавится чаем. Или даже без этого. Статистика показывает, что состоятельные семейные люди, обремененные делами и детьми, вызывают «Скорую» в самых крайних случаях, на аппендюк[1] или при отравлении. А вот бабуля вызовет «Скорую», даже если она просто потеряла программу ТВ. Впрочем, я их не виню. Вызовы к ним – отдушина для врача. Сидишь как в раю, меряешь давление, отдыхаешь. Никакого экстрима. Особенно если старушка чистенькая и радушная. На каждой подстанции есть клиенты, для которых день, прошедший без вызова «Скорой», – потерян. Именно такой старушкой и была моя Полина Ильинична.
О ней ходили легенды. В ранге старушки она вот уже лет пятнадцать. Когда меня только перевели на наш «завод», ребята уже делали ставки на то, сколько раз за неделю та или иная бригада сгоняет к Степанцовой. Сокол сам по себе ни к какой подстанции не относится в силу своего смежного географического положения, так что к Полине Ильиничне в течение всех пятнадцати лет приезжали то с нашей, Тушинской, подстанции, то с соседних, Щукинской или из второго, северного региона. Вызывала «Скорую» она стабильно, без перебоев. Врачей встречала строго, но и без поощрения не оставляла. То сушками накормит, то бульону нальет. Тому, кто законстатирует[2] Степанцову, подстанция обещала четыре ведра шампанского, ровно по количеству переведенных на нее бесплатных лекарственных средств. Но она была бодрой, подтянутой старушкой, которая имела шанс пережить многих. А «Скорую» она постоянно вызывала от скуки и от всяких фобий, среди которых основной была уверенность в насильственных намерениях со стороны ее племянниц.
– Они хотят завладеть моим имуществом, – делая круглые глаза, заверяла она всех. И пристально всматривалась в лица фельдшеров – не засланные ли казачки?!
Заполнит бланк констатации смерти.