© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

      Утро

      Наконец юная поэтесса сдалась.

      Облизнув пересохшие от страсти губы, я стал дрожащими от возбуждения пальцами расстегивать пуговички на ее шелковой блузке в мелкий цветочек. Осталась последняя, и тогда… Тогда я…

      И в этот самый момент кто-то начал яростно колотить по моей голове пустой консервной банкой. От дикого шума я подскочил в кровати на полметра и, распахнув глаза, стал очумело озираться.

      – Где она?..

      Поэтессы нигде не было.

      Я посмотрел на свои пальцы, все еще сонно перебирающие желанные пуговички, и ими же придавил кнопку ненавистного будильника.

      Тут же зазвонил домашний телефон.

      – Да, – просипел я в трубку.

      – Спишь, черт кудрявый, а у меня всю последнюю партию твоих книг арестовали!

      Я понял, что обращаются именно ко мне, поскольку я вполне еще кудряв. А вот о какой партии речь идет, въехал не сразу. Только хотел уточнить, как запищал сотовый телефон.

      – Одну минутку, – сказал я в трубку домашнего телефона. – Да? – уже в тембре проговорил я в сотовый телефон.

      – Вася! Василий! Где ты, Вася? – с ходу стал надрываться кто-то на другом конце. А так как меня звали Васей, я понял, что на свет божий призывают меня.

      – Тут я. Слушаю, – сообщил я в телефон.

      Там очень обрадовались.

      – Вася, елки-палки, давай скорее к нам! Тут у нас такое…

      Что у них там, я не дослушал – позвонили в дверь.

      – Кто? – крикнул я издали, не подходя к глазку.

      – Пушкин.

      – Какой еще Пушкин? – оторопело переспросил я.

      – Самый обыкновенный. Который вас, Василий Петрович, на машине возит.

      – Тьфу ты! – плюнул я с досады. Собственного водителя не узнал. – Сейчас… иду…

      Я прижал к уху сотовый телефон. Там, не заметив, наверное, моей отлучки, уже заканчивали:

      – В общем, понял? Давай, вали к нам.

      И не успел я переспросить, что должен понять, кому давать и куда валить, как мой собеседник отключился.

      Надевая брюки, подхватил трубку домашнего телефона, но там слышалось только пикание. Видимо, с арестованной партией книг разобрались без меня.

      Часы. Кейс. Свежий платочек. Зеленое яблоко в зубы. Газету – в карман. И – в лифт.

      Спускаясь с тринадцатого этажа, и яблоко можно сжевать и сон, зажмурясь, вспомнить – времени на все хватит.

      Кофточка… Что же это была за поэтесса такая? Лицо никак не припоминалось.

      В машине включил радио – узнать, кого из знакомых издателей за эту ночь убили. Знакомых не оказалось.

      Михалыч вопросительно посмотрел на меня. Куда, мол. Водитель был намного старше меня, но у нас были дружеские, на равных отношения, и поэтому на его задверную шутку я только и сказал:

      – В следующий раз представляйся Чемберленом – быстрее проснусь. А сейчас давай в арт-клуб – сегодня меня снимают на телевидении. Прямой эфир, надо выглядеть шикарно.

      Прежде чем войти в дверь клуба, я попросил Михалыча позвонить в офис и узнать мое расписание на сегодняшний день.

      Сперва в раздевалку. Потом на бегущую дорожку. И под душ – горячий-холодный, горячий-холодный. И к парикмахеру. Эдик – мастер высшего класса.

      Кофе с холодной минеральной водой. Задержал на секунду официантку – может, это она нынче снилась. Пожалуй, нет, та стихи читала.

      Посмотрел на себя в зеркало – орел!

      Вот бы сразу таким просыпаться.

      Сел в машину и закурил, наконец, первую. Михалыч, как всегда, поморщился и демонстративно открыл кнопкой окно с моей стороны.

      Я просмотрел его каракули в блокноте и поехал в банк. Там должны были вернуть мне полторы тысячи долларов, их ошибочно сняли с моей карточки в мюнхенской гостинице, когда мы встречались с писателями Германии.

      Дежурно улыбающаяся девушка попросила зайти через месяц, когда придут все мои счета. Я с выражением посмотрел на ее лицо-маску, но заводиться не стал – утро ведь еще.

      По дороге в офис ответил на дюжину телефонных звонков. Разобрался с арестом партии книг и выяснил, куда меня приглашали сегодня с утра пораньше.

      У входа в офис мой спившийся школьный товарищ традиционно отрэкетировал меня на сумму, равную самому ходовому нашему российскому торговому эквиваленту и передал очередные «Записки из подворотни».

      Набрал цифры на кодовом замке – дверь не открылась. Постучал кулаком по металлу.

      – Чево? – спросили за дверью.

      Я популярно объяснил, «чево».

      – А-а… – поняли за дверью и открыли. – А мы код сменили.

      – Понятно, –