Совершенно не разбираясь в музыке, ещё и в музыке губной гармоники, вскоре стал улавливать незнакомые, но грустные, протяжные мелодии гор. Мужчина покачивался в такт мелодии, закрывал глаза, тянул и тянул заунывный напев. Ребёнок, сидевший рядом, всем телом тянулся к отцу, принимал не только его музыку, его настроение, он душу его видел, любовался ей, трогал нежно. Раздувал ноздри, втягивая запах родного человека, не просто родного, а самого дорогого. И грубому невежде было видно и понятно, как он страстно любит отца, как он ласкает его своими глазами.