Подходя к игорному притону, Юкико придала лицу решительное выражение. Она задержалась у стойки, прищурилась на полуденном солнце, болезненно-красный свет которого отражался в стеклах защитных очков. Сквозь бесконечную пелену паров лотоса над головой промелькнул неболёт, тускло поблескивая грязным, окутанным дымом корпусом.

      На Юкико было простое удобное платье из прочной серой ткани с вышитой на груди маленькой лисицей. Поверх платья была накинута кимоноподобная куртка уваги, доходившая до середины бедра, с открытым воротом и длинными свободными рукавами с подвернутыми манжетами, которые колыхались на слабом ветру. Талию обхватывал широкий пояс оби из черного шелка, шириной шесть дюймов, завязанный простым бантом сзади. Свободного покроя брюки хакама закрывали ноги до щиколоток; из-под брюк выглядывали носки таби с раздельным большим пальцем. По плечам струились длинные черные, как ночь, волосы, оттеняя бледную гладкую кожу лица. Нижняя половина лица была закрыта серой повязкой, на глазах – очки с темными стеклами в оправе из тонкой латуни и черной резины.

      Булыжная мостовая была заполнена людьми. Над морем завернутых в цветной шелк потеющих тел стоял рокот голосов, изредка нарушаемый тарахтеньем моторикш. Рядом, в окружении грозных молчаливых охранников, яростно стрекотала группа новых городских лавочников нео-тёнин, спорящих со старьевщиком о цене металлолома. Руки в перчатках перебирали листы бухгалтерских книг и рылись в кошельках с монетами. Мужчины из Апсайда зорко оглядывали улицы Даунсайда. На них были противогазы для защиты от обжигающего света солнца и выхлопных газов, висевших над городом, как саван. Противогазы были изготовлены из отшлифованной латуни, гофрированной резины и скрученных фильтрующих трубок. Круглые отверстия для глаз были закрыты стеклом, уже закоптившихся от сажи и пепла лотоса. Как и Юкико, большая часть грязной толпы вокруг обходилась косынками, завязанными на лицах, защитными очками, сделанными из кожи крыс и дешевых затемненных стекол, или просто зонтиками из цветной рисовой бумаги.

      Юкико услышала грохот бьющейся посуды, затем громкую ругань. Из двери, в дожде осколков, головой вперед вылетел человек, чуть не сбив ее с ног. Он приземлился лицом в придорожную пыль, тут же окрасившуюся в красный цвет крови, его сломанные пальцы судорожно перебирали по земле. Толпа не обратила на него внимания, большинство обходили страдальца, даже не удостоив взглядом. Группки лавочников нео-тёнин просто перешагивали через распростертое тело, устремляясь по своим более важным делам.

      – Снова-здорово, – вздохнула Юкико и шагнула внутрь.

      В