Игры с богами. Николай Иванович Липницкий
Читать онлайн книгу.
такая? – не понял я.
– Академик Вернадский ещё в тридцатых, что ли, годах, ввел понятие ноосферы. По его гипотезе земной шар обтекает идеальная мыслящая оболочка, формирование которой связано с возникновением и развитием человеческого сознания. Параллельно с ним ещё и французские учёные тоже пришли к такому выводу.
– И, что? Ну, есть эта ноосфера вокруг земли. Нам-то, какая польза?
– По-видимому, они умеют к ней подключаться, – предположил Игорёха. – И качать из неё любую информацию.
– Да, – закивал головой старик. – Всё, что хочешь узнать можно.
– А, что, удобно! – оценил я подобный способ добывания знаний. – В библиотеку ходить не надо. В интернете копаться. Всё тут, под рукой. Подключился и узнавай, что тебе надо. Свой персональный «Гугл», который знает всё.
– Вот, меня интересует один вопрос, – проговорил я лениво. – Вы себя первыми людьми назывете. Так?
– Так, – согласился Юка-тайда.
– Почему, тогда, у вас алтайские имена, верования и традиции? Это, получается, что от алтайцев вся человеческая культура пошла? И первый язык на Земле алтайский был? Как вы думаете, господа историки?
– Это вряд ли, – засмеялся Лёха.
– Всё гораздо проще, – старик ничуть не был смущён моим вопросом. – Ты заметил, что мы между собой общаемся, исключительно, молча, из головы в голову? Поэтому, что у нас своего языка нет, и никогда не было. Не нужен он нам. Как и имена. А всё алтайское у них потому, что наш остров всегда в одном и том же алтайском озере всегда появляется. И с местным населением мы вынуждены в контакт вступать. А, когда общие имена, вера и менталитет, легче взаимодействовать. Как-то так. Да и, привыкли за столько веков.
***
Мы замолчали, пытаясь осознать то, что услышали, и, на какое-то время стояла тишина, прерываемая только шуршанием колёс, фырчанием лошади да редким лаем Бурана. Трель жаворонка в небе прервалась внезапно, словно отрезало. А, потом, прямо перед мордой лошади упала растерзанная тушка птички. Лошадь удивлённо остановилась, и тут сверху на неё спикировал и вцепился её в шею когтями беркут. Я с таким как-то в зоопарке фотографировался, поэтому узнал сразу. Удовольствие, кстати, было недешёвым, поэтому и запомнилось. Зато, потом, хвастался перед знакомыми снимком, на котором я, приосанившись, словно заправский беркутчи, удерживал на согнутой в локте руке тяжеленную хищную птицу.
Испуганное, даже паническое ржание, вид лоснящейся от пота пегой лошадиной шкуры, раздираемой в кровь острыми когтями, кривой мощный клюв, терзающий лошадиную шею, нависшее в метре над нами чёрное грозовое облако, смешалось в моем сознании, вызывая настоящую мешанину чувств и мыслей. А, потом, лошадь понесла. Понесла, не разбирая дороги, прямо через поле. Мы пытались усидеть, цепляясь за что угодно, а рядом с нами, по обеим сторонам пролетки неслись призрачные размытые тени.
– Возьми поводья! – закричал Юка-тайда, не обращаясь конкретно ни к кому. – Надо лошадь остановить!
Мне тянуться было далеко, поэтому я, даже, не попытался, а, так и остался сидеть,