К кампусу Кирстин двигалась в тоске. Белые хлопья снега падали ей на плечи и казалось, что под их весом идти становится ещё тяжелей.

      Вздохнув, она рухнула на скамейку, оказавшуюся по правую руку, и достала телефон.

      «Извини… – набрала она. – Я не могу. В пасхальные каникулы у меня дела».

      «Твои друзья?» – почти сразу высветился ответ.

      «Нет. Мне предложили хорошую возможность пройти практику в Лондоне, в Национальной Галерее. Я не могу её упустить».

      Молчание затягивалось, так что Кирстин показалось, что собеседник тоже недоволен, но она не собиралась отступать.

      «Я даже имени твоего не зна…» – набрала она зло, но «отправить» нажать не успела, потому что пришёл ответ:

      «Ты увлекаешься живописью?»

      Кирстин стёрла набранные в запале слова.

      «Вроде того», – вместо этого набрала она.

      На какое-то время наступила тишина.

      «В начале марта в Лондон привозят из Дрезденской галереи коллекцию картин. Я их уже видел, но тебе до Дрездена ехать довольно далеко… Хочешь пойти туда со мной?»

      «В Дрезденскую галерею или в Британский музей?» – уточнила Кирстин, не до конца веря в то, что дело может разрешиться так хорошо.

      «В Британский. Я на пару дней приеду в Лондон, у меня всё равно намечались там дела».

      Вот теперь сердце Кирстин забилось с такой силой, что готово было выпорхнуть и улететь к небесам.

      «Хочу…» – только и написала она.

      «Тогда давай второго числа. Буду ждать тебя с двенадцати до часу в кафе Founders Arms».

      Кирстин вскочила со скамейки и, не зная, как ещё выразить охватившую её радость, ударила ногой по сугробу,.

      – Да! – выдохнула она.

      И только теперь поняла, что находится в парке абсолютно одна, а Охотник сейчас далеко-далеко. Кирстин торопливо набрала:

      «Я постараюсь».

      «Напиши, когда будешь выезжать».