В коридоре нашего пансиона горел свет.

      – Черт побери! – сказал я. – Что там еще случилось? Подожди-ка минутку.

      Я открыл дверь и заглянул в коридор. Он был пуст, но освещен, как узкая улочка ночью в предместье. Дверь в комнату фрау Бендер была распахнута настежь, и там тоже горел свет. Переднюю, как маленький черный муравей, пересек Хассе, сгибаясь под тяжестью торшера с абажуром из розового шелка. Он переезжал.

      – Добрый вечер, – произнес я. – Переезд затянулся?

      Он приподнял свое бледное личико с жиденькой щеточкой усов.

      – Я всего час как вернулся из конторы. А другого времени на это у меня нет.

      – А что, вашей жены нет дома?

      Он покачал головой:

      – Она у подруги. Слава Богу, у нее теперь есть подруга, с которой она проводит много времени.

      Он простодушно улыбнулся и, довольный, потопал дальше. Я впустил Пат.

      – Свет не будем зажигать, ладно? – спросил я, когда мы достигли моей комнаты.

      – Нет, милый, зажги. На короткое время, а потом снова выключишь.

      – Ты ненасытный человек, – сказал я, включив свет. Яркая лампа озарила все багрово-плюшевое великолепие моей комнаты. Я поторопился снова выключить свет.

      От деревьев за открытым окном тянуло свежим ночным воздухом, как из леса.

      – Хорошо-то как! – сказала Пат, забираясь на подоконник.

      – Тебе здесь правда нравится?

      – Да, Робби. Здесь летом как в большом парке. Великолепно.

      – А ты никогда не обращала внимания на эту комнату, что рядом с моей?

      – Нет, а с какой стати?

      – Вот этот большой роскошный балкон слева относится к ней. Он со всех сторон закрыт, а напротив нет дома. Если бы ты жила в этой комнате, то могла бы даже без купальника принимать свои солнечные ванны.

      – Ну да, если бы я здесь жила…

      – Ты можешь здесь поселиться, – просто сказал я. – Как ты видела, комната освобождается.

      Она посмотрела на меня и улыбнулась:

      – Думаешь, это было бы хорошо для нас? Постоянно быть вместе? На виду друг у друга весь день?

      – Мы вовсе не были бы на виду друг у друга весь день, – возразил я. – Ведь днем меня здесь не бывает. Да и вечером часто тоже. Но если бы мы наконец соединились, нам не нужно было бы вечно торчать в кафе и каждый раз так быстро расставаться друг с другом, как будто мы в гостях.

      Пат устроилась поудобнее.

      – Милый, ты говоришь так, как будто ты все уже обдумал.

      – Так и есть, – сказал я. – Я думаю об этом весь вечер.

      Она выпрямилась.

      – Ты это серьезно, Робби?

      – Да, черт побери, – сказал я. – А ты все еще сомневаешься?

      Она немного помолчала.

      – Робби, – сказала она потом, голос ее прозвучал заметно глуше, чем прежде, – а почему ты заговорил об этом именно сейчас?

      – Я заговорил об этом сейчас, – сказал я, замечая, что не могу скрыть волнение, а волновался я потому, что чувствовал: речь у нас идет о гораздо большем, чем комната, –