Княжеский отпуск. Книга первая.. Федор Лопатин
Читать онлайн книгу.
степи.
Князь смотрел вдаль на особняк и вдруг нечаянно бросил взгляд на чахлый травяной ковёр, расстелившийся прямо тут – перед ним. Тонкие стебли состояли из двух цветов, резко сменявших друг друга: нежно-зелёного, видневшегося на дюйм от самой земли, и светло-жёлтого, почти белого, покрывавшего жёсткие безжизненные верхушки, торчащие иглами гигантского дикобраза. Отчётливо заметная граница, прочерченная неведомым карандашом, отделяла зелёный от жёлтого, словно природа несколько дней назад дала траве возможность побыть настоящим полноценным растением, а потом отобрала больше половины сочного зелёного, сменив его на сухой жёлтый. Если бы князь знал о существовании пергидроля, он мог бы сравнить этот пейзаж с женскими волосами, которые после обесцвечивания надолго остались без присмотра, и теперь их неокрашенные корни бросались в глаза каждому поклоннику.
Князь вернулся к бричке. Проехав ещё не много, лошади начали неспешно спускаться под гору к широченному оврагу, по которому текла еле приметная речка. Она высыхала и умирала, а овраг разрастался вширь и вглубь, являя глазам путника крутые склоны, поросшие редкой рыжеватой травкой.
Через овраг был перекинут жалкий мостик, сооружённый в незапамятные времена: щелистый настил из брёвен, покрытый серыми расшатанными досками, и тонкие перильца-жерди с глубокими чёрными трещинами. Он был серого мышиного цвета, будто пропитался пылью, или даже был сделан из самой пыли – топни покрепче, и весь вычищенный сапог тут же покроется этим степным пеплом.
Когда лошади въехали на мостик, князь высунулся из брички, чтобы посмотреть на мелеющую речку, похожую на ручеёк. Серебристая водяная лента тянулась с южной стороны, с трудом огибая жёлтые камни, мешавшие потоку. Но князю было наплевать (и он, действительно, плюнул в прозрачную воду) и на этот ручеёк, и на его название. Жестокое похмелье не отпускало князя и мешало ему выжать из своего сердца хоть каплю сочувствия растворявшемуся в сухой земле ручейку: пусть он мелеет, пусть сохнет – всё равно в этой степи никто не выживет, кроме полевых мышей и сусликов.
Сергей Петрович лениво махнул рукой извозчику и, как ему самому показалось, рявкнул. Но извозчик услышал лишь писк сорвавшегося, так некстати, голоска: «Давай быстрей, опаздываем!», хотя никто никуда не опаздывал, и сказано так было только для порядка.
Оставшийся до графского имения путь шёл по крутым спускам и подъёмам. Ещё целый час тянули бричку утомлённые кони. Легко было только на длинных пологих спусках, когда кони чуть ли не бежали, будто опасаясь мощного удара брички по своим взмыленным крупам. Но когда спуск сменялся тяжёлым крутым подъёмом, тогда напрягались последние лошадиные силы, едва не рвавшие жилы; кровью наливались большие красивые глаза, а жгучий степной воздух с шумом втягивался в расширенные ноздри.
Особенно крутым оказался тот подъём, что находился за две версты до въезда в графское имение, откуда начинался лес, и дорога шла сквозь широкую