Но лом не выскочил, а вездеход вздыбился, заскользил по льду юзом, будто его волокла нечистая сила. Лед, тот самый лед, за который не могли зацепиться траки, теперь играл добрую роль – он уменьшал трение! И вот, вездеход перевалил через бровку берегового уступа, клюнул носом, зацепился траками за кочкарник и одержимо рванулся вперед.

      – Пошел! Пошел!

      Нюкжин не слышал: он ли кричит? Или Кеша? Или Донилин?

      Кричали все трое. А вездеход уже мчался на полной скорости и прямо на лом.

      «Что делает? – мелькнуло у Нюкжина. – Пропорет лодку!»

      Лом рвануло. Он вылетел из под кочки, отлетел в сторону. Конец троса хлестал по звездочке, по борту вездехода. Нюкжин и Кочемасов бежали за машиной. Донилин оказался впереди. Он пятился, падал, вскакивал, снова пятился, показывая руками – на себя, на себя, – и кричал:

      – Вперед, славяне! Вперед!

      Виталий рвал машину рывками и она совершала невероятные скачки, словно подпрыгивала. А болото ходило ходуном: вверх-вниз… вверх-вниз… Если вездеход остановится, не миновать ему провалиться снова.

      – Вперед, славяне!

      Вездеход выкатил на бугор и остановился. Подбежали и Нюкжин с Кешей. Все трое тяжело дышали. От Донилина валил пар. Виталий распахнул дверцу, соскочил на твердую землю. Он был бледен.

      – Живы, славяне! Живы! – ликовал Донилин. – Порядок в танковых частях!

      На нем не было сухого места.

      – Переоденься, – посоветовал ему Нюкжин, яростно растирая указательным пальцем подбородок.

      – Ничо! – ответил Степан. Дальше следовала запутанная фраза, из которой, если опустить непереводимые слова, явствовало, что переодеться он успеет, а вот «стопарик» сейчас бы «самое хорошо!» Если бы у Нюкжина имелось, а по технике безопасности полагалось иметь «НЗ», он поставил бы не то, что «стопарик», целую бутыль. Но разве с такими как Донилин запас мог быть «неприкосновенным»?

      – Переоденься, – повторил он. – А бутылка за мной.

      Приподнятое настроение Донилина просилось наружу.

      – Кеша! – распорядился он. – Посмотри, начальник говорит за ним поллитра стоит!

      Кеша осклабился.

      – Она не стоит. Она закопана. До приезда.

      Эти люди еще имели силы шутить.

      К лицу Виталия возвращался прежний цвет.

      – Поедем? Или здесь встанем?

      Солнце уже держало путь от горизонта. Они провозились за полночь. Ребята осунулись. У Кеши четче обозначились скулы. Донилин казался стройнее, его пивной живот убрался куда-то под рубаху.

      «А как я выгляжу? – подумал Нюкжин. – Наверное, тоже хорош!»

      Если бы он мог посмотреть на себя со стороны, то в первую очередь увидел бы грязную робу, тяжелый подбородок, глубоко запавшие глаза и слипшиеся волосы, уже не скрывавшие обозначившиеся залысины. А на взгляд своих товарищей, он выглядел просто постаревшим.

      – Поехали, – сказал Донилин. – Не место здесь.

      – Далеко еще? – спросил Кеша.

      – Километра три.

      – Тогда