Как привыкнуть к Рождеству?. Андрей Шахов
Читать онлайн книгу.
сказать, за что наказал Господь двух братьев и двух сестер Григорьевых, но родились они в колхозе. Да еще в беднейшем на сотню верст вокруг.
Родители, околхозенные, чудом пережившие Великий мор начала тридцатых, сохранили с тех пор одно-единственное, пронзительное желание выжить. С рассвета до заката тупо горбатились на едва плодоносящих колхозных полях, с пятнадцати лет тускло смотрели, как никогда не трезвеющий бригадир вносит на их счет в выцветшую тетрадку редко когда оплачивавшиеся палочки трудодней, а ночами из последних сил ковырялись на своих кормилицах-сотках. Еще и радовались, что горячо любимые Хозяин и партия хоть так выжить дают.
Из радиопередач и речей заезжих политпросветителей они знали, что весь советский народ в едином могучем порыве строит светлое коммунистическое будущее, но сами жили исключительно сегодняшним днем. Завтра Хозяин мог устроить Перелом покруче едва пережитой ими коллективизации, и заглядывать в это завтра было страшно.
Юрка был старшим из нового поколения Григорьевых. Еще в отрочестве он понял, что нормальной жизни в колхозе ему не видать; как стукнуло шестнадцать – чтобы получить паспорт, с большим трудом поступил в городе в училище, кое-как выдюжил пару голоднющих лет учебы, оттарабанил еще три не лучших года в армии и только потом, завербовавшись на Целину, зажил вроде как по– человечески – без голодных обмороков, только в самые лютые морозы примерзая под утро к подушке. Еще и домой стал кое-какую копейку отсылать.
Батя потом рассказывал, как самолично ковылял на костылях и одной оставшейся с войны ноге за переводами – и гордо, чуть свысока поглядывая на встречных. В ту пору мало кто из его односельчан мог похвастаться успехами, сравнимыми с Юркиными достижениями. Сбежать из колхоза удавалось далеко не каждому…
В гостиную вошла Зинаида Антоновна, поставила в центр и без того щедро нагруженного снедью стола огромную миску-тазик с традиционным салатом, без которого в советской семье не обходился ни один праздник. На всякий случай быстро осмотрела стол, сосчитала приборы, бросила контрольный взгляд на украшенную старыми игрушками пластиковую елку на телевизоре и, еще не совсем успокоившись, как и положено суетливой хозяйке, села на ближайший к двери стул.
Будь она помоложе, обязательно поправила бы прическу, разгладила на платье только ей видимые складки. Но возраст и великая усталость взяли свое. Облик пятидесятисемилетней Зинаиды Антоновны любому, даже не очень наблюдательному человеку говорил о таком количестве и качестве пережитого, что узнай об этом какая-нибудь утонченная парижанка, недавно выигравшая процесс против шефа, глумливым взором посягнувшего на ее сексуальную неприкосновенность, она первым делом грациозно свалилась бы в обморок, а, придя в себя, организовала бы фонд спасения пока выживающих русских женщин. Зинаида Антоновна давно уже не имела в своей внешности почти ничего женского – у нее были реденькие, болезненные волосы, при маленьком росте крепкая, по– мужски коренастая фигура и отличный строевой