«Шторм» начать раньше…. Николай Федорович Иванов
Читать онлайн книгу.
само собой. Словом, ввяжемся в бой, а там посмотрим. Каша из Ленина, Наполеона и Тараки.
– Он же не учитывает, есть ли объективные и субъективные предпосылки для революции, – горячился Симоненко перед более сдержанным Ульяновским, когда они оставались одни. – Он совсем не берет в расчет международную ситуацию.
– Ему можно посоветовать только одно: укреплять партию, – соглашался Ростислав Александрович. – Она рыхла, а о ее связи с народом, конечно же, речь вообще вести пока рано.
– И все-таки мы победим! – уехал с галилеевской уверенностью на устах Тараки. Уехал, надо думать, обиженный, почувствовав недоверие.
И сделал ход, которого от него не ожидал никто, тем более в ЦК КПСС. Буквально через неделю после московских встреч Тараки сам пришел к королю Захир Шаху и… покаялся в грехах. Трудно сказать, был ли это тактический ход – снять с себя и партии лишние подозрения, показать свою якобы лояльность к существующему режиму, то ли сработало обыкновенное чувство самосохранения. Но, как бы то ни было, король простил его. Простил, потому что, в отличие от Генерального секретаря, не воспринимал его партию серьезно. Более того. Когда в начале семидесятых в Советском Союзе издали книгу Тараки «Новая жизнь» и переправили тираж в Кабул, король дал указание определить, где печаталась эта книга без обозначения типографии. И вновь лишь усмехнулся, когда назвали одну из основных версий – Советский Союз: нашли на кого ставить, кому помогать.
И вот сейчас Тараки кажется, что все-таки он был прав – революция-то победила. Но и здесь Симоненко увидел смещение акцентов: победила не из-за революционной ситуации и силы партии, а в первую очередь из-за слабости режима Дауда. Николай Нестерович чувствовал, что не будет мира на этой земле, пока у власти будут находиться Тараки или Амин. Потому что вся история Афганистана – это непримиримая борьба между двумя пуштунскими племенами – дуррани и гильзаями. Закрыть на это глаза, не брать в расчет – это уподобиться страусу, ибо последние двести лет страной управляли представители дуррани. А к несчастью революции и партии, Тараки и Амин относятся как раз к противоположному лагерю – племени гильзаями – и уже за одно это обречены на сильнейшую оппозицию, противостояние. Сейчас противник пока в шоке, не очень организован, но ведь придет время, когда дуррани начнут предъявлять свой счет. Это историческая неизбежность, которую Тараки тоже не хочет замечать и придавать ей серьезного значения. У него сейчас все хорошо, у него нет проблем, а что там, за порогом, он просто не желает знать и видеть. Он победитель, победитель, победитель! Даже принимая делегацию КПСС, с определенной долей высокомерия посмотрел на старых знакомых: когда-то я вынужден был просить у вас встреч, вы кое-как снисходили ко мне, но теперь я – председатель Революционного совета, глава правительства, Генеральный секретарь победившей партии. Не верили?
Барство и снисходительность Тараки почувствовал Симоненко и по его отношению к советским советникам. Единственным, к кому