Поджигатели. «Но пасаран!». Ник. Шпанов
Читать онлайн книгу.
всех политических комбинаций, на которые повлияло бы преждевременное оглашение имени того, кого отец считал способным повести немцев в один из труднейших периодов их истории. Полковник думал, что это имя, произнесенное устами умирающего Гинденбурга, станет для немцев таким же популярным, каким казалось ему имя его отца. Оскар не подозревал, что даже под гнетом нацистского режима в Германии уцелели еще миллионы людей, для которых имя Гинденбурга-президента было символом реакции, синонимом сдачи всех позиций демократии клике юнкеров и банкиров, означало возвращение к власти монархических элементов старой армии и кайзеровского правительственного аппарата. Любое имя, какое способен был воскресить в своей памяти умирающий, будь то Гренер или Папен, было одинаково чуждо немецкому народу и не могло вызвать в массах ничего, кроме возмущения. Но вместе с тем полковник Оскар знал, что отец не выносил Гитлера только потому, что тот был выскочкой, представителем «черни», втершимся в ряды «порядочных» людей, а вовсе не потому, что Гитлер был тем, чем он был в политике. Когда дело доходило до политики, Гинденбург всегда сдавал позиции нацистам и допускал Гитлера все ближе и ближе к власти. Старик не раз говаривал, что не видит в Германии другой силы, способной противостоять коммунизму, как только гитлеризм. Способен ли Папен противостоять главной, самой страшной опасности? Не было ли то, что сделал вчера отец, политической ошибкой?..
Оскар взглянул на Гитлера. Неужели отец должен был вставить в документ имя этого человека с измятой физиономией эстрадного пошляка?!
Гитлер, по-видимому, понял, о чем думал Оскар.
– Чье бы имя ни стояло в завещании, – проговорил он, – главою государства буду я. Другое имя послужит только причиной больших осложнений внутри Германии. Неужели вы этого не понимаете?! – Гитлер понизил голос до хриплого шепота, так что его слова едва можно было разобрать. – Что бы он ни написал, там должно стоять мое имя!.. Мое!
Полковник молчал ошеломленный. Прежде чем он успел освоить смысл сказанного, Гитлер продолжал:
– Период Гинденбурга закончен. Тот, кто ставит на него, ставит на мертвеца. А я… – лицо его побагровело, – я могу завтра же, сегодня же, не выходя отсюда, сделать вас генералом или… или уничтожить!
Оскар передернул плечами и отвернулся. Гитлер продолжал выкрикивать:
– Вы военный! Вместе с армией вы будете двигаться вперед! Нас с вами будет связывать знание взятой на себя великой ответственности!
Да, это Оскар, понимал. От него зависело принять предложение этого крикуна, возродить армию, переиграть проигранную войну.
– Фельдмаршал-президент назвал в завещании… Папена, – негромко произнес Оскар.
Ни тени удивления не отразилось на лице Гитлера. Он стал сразу необычайно спокоен и высокомерно произнес:
– В своем дневнике вы можете сегодня записать: судьба Германии решалась в этой комнате… Теперь – к президенту!
Оскар направился было к двери, но Гитлер без церемонии взял его за рукав:
– Оставьте