Майор Швыдко, небольшого роста, пузатый, с Саней разговаривал, как со своим ординарцем. Наверное, несмотря на неказистый вид пользовался у начальства авторитетом. На груди висели два ордена, в том числе новенький, сверкающий алой эмалью «Отечественной войны 2-й степени». Две медали «За боевые заслуги» также подтверждали, что майор – заслуженный командир.

      «За что ему «Отечественную войну» повесили? – желчно рассуждал Саня. – Мы же почти три месяца в обороне стояли?»

      Швыдко объяснял задачу отрывистыми фразами, таким тоном, словно отчитывал Чистякова и весь его экипаж. И даже дергался, перетаптываясь в своих яловых сапогах, туго обтягивающих толстые икры.

      – Понял? – добавлял он в конце каждой фразы. – Понял? Мы тебя поддержим огнем, а ты солому не жуй и броском вперед. Наши орудия дот не возьмут, тут работа для твоей мандулины.

      – Гаубицы, – сжав губы, поправил Саня.

      – Грамотный, – похвалил его Швыдко. – Вот и дуй вперед, а то меня комбриг уже заколебал. Потери большие, самоходы прижухли. Не рвутся в бой.

      Чистяков понял, что говорить с заслуженным майором больше не о чем, но все же попросил:

      – Пару танков хоть дайте. Я же не могу в одиночку. Весь огонь на меня.

      – Пехоту дам, – после паузы сделал одолжение орденоносец. – Десант на броню.

      Десант, человек двенадцать пехотинцев, облепили рубку. Чистяков, усаживаясь на свое место, кипел от злости. С минуту отмалчивался, потом показал неизвестно кому кукиш. Может, майору Швыдко, а может, комбату Пантелееву.

      – Хрен вам, герои сраные. Сами решим, что делать. Трогай, Тимофей.

      Чистяков понимал, что майора теребят. Наверное, грозят снять его блестящие ордена и сулят всякие неприятности. Батальон понес потери, гробить его до конца Швыдко не хочет. Кем тогда командовать?

      Самое разумное – дождаться артиллерии, возможно, авиации, и лишь затем продолжать наступление. Но над майором висит грозное «давай!», и он, не став спорить, выбрал выгодный для него вариант. Танки будут много и часто стрелять. Самоходная установка с грозным прозвищем «зверобой» добавит грохоту своим шестидюймовым калибром, а там, глядишь, подоспеет артиллерия.

      Единственное, за что можно было уважать майора, он не гнал на верную смерть оставшиеся танки своего батальона. Пусть сначала попробует расхлебать ситуацию самоходка с ее толстой броней, устрашающей пушкой и слишком независимым младшим лейтенантом-сопляком.

      Но Саня Чистяков не был сопляком. Он уже хватил войны, будучи артиллеристом, и хотя на самоходной установке воевал первый день, кое-что уже понял. Механик Лученок