Растафарианская история. Полина Волкова
Читать онлайн книгу.
приехал к нам на блины, был первым днем без героина (и вообще без всего, даже траву ему запретили курить). Всю неделю после этого мы его не видели, должно быть, он пролежал все это время дома. Потом в Син-Сине он притворялся обгашенным, но на самом деле был просто пьян (пил он в ту ночь очень много, я помню). Сегодня он мог бы праздновать две недели без героина, и видимо праздновал, и именно этому был так рад. Но так как нам он об этом, как я уже говорила, пока еще ничего не рассказывал, то мы делали вид, что ничего не знаем.
Когда стемнело, мы вместе с Рэбаем и его семейством (включая Зино, который был одновременно нянькой, прислугой и охранником) поехали к нему домой. Это была квартира в кондоминиуме, на первом этаже. Темная, холодная и мрачная, как мне показалось. В гостиной было почти негде сидеть – несколько неудобных низких и твердых деревянных стульев стояли вдоль двух противоположных стен; большое окно полностью завешано растениями, свет сквозь него не проникал, видимо, даже днем; на стенах висели всякие африканские штуки – маски, побрякушки и т.д.; в углу стояла огромная ступка, повсюду лежали большие серые камни. (Я помню, однажды Рэбай рассказал, что притащил все эти камни с Тринидада; у него была какая-то странная любовь к перетаскиванию тяжелых камней, к бессмысленным страданиям вообще, которыми он хвастался и гордился.). В коридоре висели фотографии детей, а в шкафу я увидела фотографию Рэбая, которая мне очень запомнилась – он был там еще молодым, лет тридцати, очень худой, в ярко-малиновом костюме, на ногах у него такие же туфли, как те черно-белые, которые я уже видела, но только красно-белые (это были Воглз, очень важный для Рэбая бренд), а на голове – красный тюрбан. Он смотрел в объектив вызывающе и зло, полусмеясь.
Дети легли спать, Зино ушел в какую-то комнату смотреть телевизор, а мы, найдя в окне, завешанном зелеными растениями, дверь на балкон, вышли туда и закурили трубку. Недвижимость в этом районе Нью-Джерси стоит больше обычного из-за river view – впечатляющего вида на Манхэттен через реку Хадсон, но из окон и с балкона Рэбая не был виден этот сказочный остров, только пустые улочки между одинаковыми домами, окруженные аккуратными цветочными клумбами (то, чем славится этот garden state). Тишина на улице была зловещая. На балконе стояли два деревянных жестких стула (один из них в углу), между ними деревянный столик, на нем – большая овальная каменная пепельница.
Мы опять ждали непонятно чего, очень хотелось попасть домой, на уже знакомый, теплый и шумный Манхэттен, но Рэбай все тянул с отъездом. Он немного посидел с нами на балконе (с задумчивым видом), а потом ушел обратно в дом. Мы прождали уже больше часа. В полночь мы вернулись в гостиную и сели на жесткие стулья напротив друг друга. Рэбай вышел из своей спальни одетый во все черное и с артериально-красным платком на шее, с ничем не закрытыми дредами и имел какой-то торжественный (и смешной в то же время) вид.
– Подождем еще немного – to show some respect, – сказал он, кивнув в сторону спальни, где, видимо, находилась сейчас его жена, которая, похоже, была недовольна