Ларионова не обманула – створка распахнулась сразу. Только в прихожей стояла не та девочка-подросток с кладбища, а незнакомая мне женщина лет тридцати, с очень бледным лицом и распухшим красным носом.

      – Здравствуйте, – чихнула она. – Не бойтесь, это аллергия. Вот скрутило! Пришлось с работы отпрашиваться. Вы медсестра к бабе Лене?

      Я сделала круглые глаза.

      – Нет, ищу Риту Ларионову.

      – Это я, – удивилась собеседница.

      – Вы?

      – Ну да. А что случилось?

      – Вот этот бейджик ваш?

      – Мой, – еще более растерянно ответила Рита. – А как он к вам попал?

      – Лучше объясните, как он оказался вот тут, в кармане, – прищурилась я и потрясла перед лицом Ларионовой черной курткой.

      – Вещь моя, но… – окончательно пришла в изумление Рита. – Ничего не понимаю!

      – Хто тама? – прошамкало из коридора, и из темноты появилась древняя бабка, облаченная в бордово-красный байковый халат. На голове старухи сидела абсолютно неуместная шерстяная спортивная шапочка с надписью «Yes».

      – Гости у меня, – заорала Рита.

      – Хто?

      – Ступай в свою комнату.

      – Настюша пришла?

      – Нет.

      – Она зефиру купила?

      – Нет, – кричала Рита.

      – Чаво? – не успокаивалась старуха.

      Ларионова поманила меня рукой.

      – Давайте пройдем в мою спальню. Баба Лена противнее репейника, прицепится, не отодрать.

      В просторной комнате с двумя окнами Рита сказала:

      – Повезло мне с соседями! Видали бабу Лену?

      – У вас коммунальная квартира?

      – Угу, – мрачно кивнула Рита, – угадали.

      – А звонок на двери один.

      – Верно, только тут кроме меня такие кадры живут… – завздыхала Ларионова, – бабка почти невменяемая, у нее в мозгах суп-пюре, меня за дочь считает. Иногда, правда, головой потрясет и спрашивает: «Когда ж я тебя родила? От кого?» А затем снова забывает. Настя еще маленькая, мать у нее умерла. Вот они обе – старуха и девчонка – на мне и висят. И нести тяжело, и бросить невозможно. Так где вы мою куртку взяли?

      – Нашла, – обтекаемо ответила я, – на кладбище, у могилы.

      – Где? – поразилась Рита.

      И тут дверь в комнату молодой женщины распахнулась, звонкий голосок вывел:

      – Ритуся, ты… – и внезапно затих.

      Я ткнула пальцем в застывшую от изумления на пороге девочку.

      – Поинтересуйтесь лучше у нее про вашу вещицу.

      – Настенька, в чем дело? – воскликнула Рита. – Ничего не понимаю!

      – Да все просто, – тихо продолжила я. – Ваша малолетняя соседка сегодня осквернила свежее захоронение – подожгла букеты на могиле Каркиных и бросилась бежать. Я поймала хулиганку, а она, оставив в моих руках верхнюю одежду, умчалась. Наверное, полагала, найти ее невозможно. Наврала, что носит имя Маша Иванова, только в кармане куртки бейджик лежал…

      – Меня