Терское казачество. М. А. Караулов
Читать онлайн книгу.
вкинули в Дон. И после того запорожские черкасы им послушны во всем по-прежнему, а будет де они впред похотят владеть собою, и им де Войском молчать не будут и с ними управятся». (Д.Д. I. 706–707).
В Войсковом же Кругу давалось прощение отдельным преступникам. На Дону был одно время обычай отпускать при получении Царского жалованья одного или нескольких колодников в знак войсковой радости. Иногда бывали случаи, что войсковой Круг объявлял прощение целому ряду преступников или даже всем «пенным» (виновным) отдавал их «пеню». В войсковой грамоте, посланной по всем Донским городкам перед «Азовским сиденьем», пишется: «А чтоб ехали к Войску всякие люди – пенные и не пенные, – а пеня им отдана».
Наконец, все вопросы внешней политики и военного устройства, объявление войны, заключение мира, составление военных планов, – все это решалось на Войсковом Кругу. Здесь читались Царские грамоты, составлялись войсковые отписки к Государю, допрашивались пленные, отправлялись посольства в Москву, в Крым, в Турцию.
Что касается до отношения Центрального Московского правительства к такой полноте власти Войскового Круга, то оно, видимо, нисколько этим не тяготилось и считалось как с бесспорным фактом. Так, когда в 1646 году на Дон было послано для помощи казакам около трех тысяч набранных в южных городах вольных охочих ратных людей, то Царь писал воеводе Кондыреву: «А велело вам тех вольных людей отдать на Дону атаманам и казакам, и велено тем вольным людем быти на Дону до нашего указу. А без нашего указа с Дону не съезжать. И как к вам ся наша грамота придет, и вы б Донским атаманом и казаком и нашим вольным людем велели всем быть к себе и ученить круг, и им сказали, чтоб они, вольные люди, нам, великому Государю, служили; промышляли вместе с атаманы и казаки, и были б с ними у атаманов и у казаков в послушанье. А собою б, без совету с Донских атаманов и казаков, ничево ни делали и самовольства никакого ни чинили». (Д.Д. II. 1085).
Не вмешивалось центральное правительство и в судебную деятельность Войскового Круга, причем Царь неоднократно обращается к Войску с просьбой наказывать виновных казаков по войсковому обычаю: «И как к вам ся наша грамота придет, и вы б казаку Ивашку Огарышеву за такие буйные ненадобные слова учинили наказание, чтоб ему, и иным на то смотря, впредь не повадно было» (Д.Д. II. 808, 760 и др.).
Такая условная зависимость вольного казачества была, конечно, с одной стороны, приятна Московскому правительству, не раз пытавшемуся наложить руку на казачьи вольности, а с другой стороны, она же создавала возможность Москве, оказывая на деле казакам поддержку и помощь оружием, пороховой, денежной и хлебной казной, на словах говорить иное и, пользуясь плодами казачьих трудов и подвигов, не брать на себя ответственности за их действия. Всякий раз, как Турецкий Султан или Крымский Хан обращались к Москве с жалобами на дерзость казачьих набегов, царские послы отвечали всегда одни те же заученные речи: «На Дону де, на Волге и на Тереке живут не царские люди, а воры и разбойники, беглые холопи, и царского