В то время как Джордж развлекался в хижине дяди Тома, в господском доме происходили события другого рода.

      Торговец и мистер Шельби, снова занятые беседой, сидели в той самой столовой, о которой уже упоминалось выше. На столе перед ними были разложены документы и все необходимое для письма.

      Шельби перебирал кредитки, сложенные в аккуратные стопки, и, просчитав одну за другой, подвигал к торговцу, который тщательно проверял правильность подсчета.

      – Все в порядке, – сказал наконец Хеллей. – А теперь подпишем вот это.

      Шельби поспешно пододвинул к себе акт продажи и подписал его, как человек, старающийся как можно скорее отделаться от тяжелого для него дела. Хеллей вынул из поношенного кожаного саквояжа какой-то документ и, внимательно пробежав его глазами, протянул мистеру Шельби, которому с трудом удалось подавить нетерпение, сквозившее в каждом его движении.

      – Ну вот, дело сделано! – сказал торговец, поднимаясь из-за стола.

      – Да, сделано… – задумчиво повторил Шельби, глубоко вздохнув. – Решено и сделано…

      – Мне кажется, вы не слишком этому рады, – заметил торговец.

      – Хеллей, – ответил Шельби, – я надеюсь, что вы не забыли: вы честью своей клялись, что не продадите Тома, не узнав предварительно, в какие руки он перейдет.

      – А разве вы сами не продали его торговцу «живым товаром»? – ехидно спросил Хеллей.

      – Вы отлично знаете, что меня вынудили обстоятельства! – почти крикнул Шельби.

      – Вот видите… А меня тоже могут вынудить обстоятельства, – насмешливо ответил торговец. – Тем не менее я сделаю все возможное, чтобы устроить Тома в хорошие руки. А я уж с ним дурно обращаться не стану, можете не беспокоиться. Благодарение господу, я никогда не был жесток!

      Вспомнив утренние рассуждения торговца о гуманности, Шельби отнюдь не почувствовал себя успокоенным этими уверениями. Он без дальнейших разговоров распрощался с торговцем и закурил сигару.

      Глава V

      Что чувствует живая собственность при перемене владельца

      Супруги Шельби удалились к себе в спальню. Мистер Шельби, сидя в удобном кресле, просматривал письма, прибывшие с вечерней почтой, а его жена, стоя перед зеркалом, распускала волосы, которые Элиза так искусно уложила перед отъездом своей госпожи в гости. Заметив бледность и расстроенный вид своей служанки, миссис Шельби отпустила ее на весь вечер, посоветовав лечь в постель. Необходимость самой расплетать волосы напомнила ей утренний разговор с Элизой, и она повернулась к мужу.

      – Скажи, Артур, кто этот грубый и невоспитанный человек, которого