Радигост и Сварог. Славянские боги. Михаил Серяков
Читать онлайн книгу.
и другой: из озера Мнемосины
Текущую холодную воду, перед ним – стражи.
Скажи: «Я дитя Земли и звездного Неба,
Но род мой – небесный, об этом вы знаете и сами.
Я иссохла от жажды и погибаю – так дайте же мне скорей
Холодной воды, текущей из озера Мнемосины».
И они дадут тебе пить из божественного источника,
И тогда ты станешь царствовать (вместе с) д(ругими) героями.
На другой пластине речь умершей души звучит чуть иначе:
Ты же объяви им (стражам. – М.С.) всю правду.
Скажи: «Я сын Земли и звездного неба,
По имени Астерий («Звездный»). Я иссох от жажды.
Дайте же мне
Пить из источника».
Как видим, умерший, чтобы получить священную воду и воцариться в загробном мире вместе с другими героями, должен был провозгласить свое происхождение от Земли и звездного, т. е. ночного, Неба, причем во второй пластине он и сам именуется Звездным. Все это заставляет нас вспомнить связь и Сварога со звездами в славянской мифологии. На эту связь красноречиво указывает древнечешская рукопись Mater verborum, где слова zuor, svor переводятся словом «зодиак» (Буслаев Ф.И. О влиянии христианства на славянский язык. М., 1848, с.50). В Архангельской губернии варажей называли всякое созвездие, яркую кучу звезд (Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка, т.1, М., 1999, с.164), что говорит о том, что и на Руси звездное небо было этимологически связано со Сварогом. Весьма показательно и название божественного источника: Мнемосина у греков была дочерью Неба-Урана и Геи, сестрой Фемиды, с которой она вместе упоминается у Гесиода, и богиней памяти. Следовательно, только та душа, которая не забыла, что род ее – небесный, могла испить из этого божественного источника и присоединиться к героям в ином мире. Как нельзя лучше этот фрагмент орфической мифологии демонстрирует огромное значение знания своей истинной родословной для любого человека. Память о своем небесном происхождении была бережно сохранена и другими индоевропейскими народами. Так, ведийский риши в одном из своих гимнов (РВ 1, 164, 33) гордо провозглашал:
Небо – отец мой, родитель. Там (мой) пуп.
Родня моя, мать – эта великая земля.
Внутри (этих) двух простертых чаш – (мое) лоно.
Здесь отец вложил зародыш дочери.
Этот языческий культ неба, восходящий своими корнями к общеиндоевропейскому наследству, возрождается у стригольников – первых русских еретиков ХIV века. Обличая их уклонение от христианства по этому вопросу, митрополит Фотий писал: «…Стриголници, отпадающеи от Бога и на небо взирающе беху, тамо отце собе наричают, а понеже бо самых того истинных еуаггельскых благовестей и преданий апостольскых и отеческых не верующе, но како смеют, от земли к въздуху зряще, бога отце собе нарицающе?» (Рыбаков Б.А. Стригольники. Русские гуманисты ХIV столетия, М., 1993, с. 93). Негодование церковного иерарха весьма понятно – через столько веков после христианизации