Ответом на его вопрос была пицца навынос. Она, все еще теплая, ждала его в коробке на столике в углу. В заведении было безлюдно – только Донни у дверей. Телевизор не работал, музыка не играла, и никакой прислуги за стойкой.

      – Не паб, а «Мария Целеста»[33] в миниатюре, – проговорил Ребус, беря из коробки кусок пиццы и направляясь к бару.

      За стойкой стоял Хаммель, опершись руками о полированную поверхность. Роста в нем было около пяти футов десяти дюймов, по виду – то ли мелкий предприниматель, то ли бретер. Синяя рубашка с открытой шеей, рукава закатаны. Густые седые волосы хорошо ухожены. Подойдя к стойке, Ребус разглядел у Хаммеля шрам от губы до носа. Бровь тоже давно рассечена. Перед Ребусом был человек, не склонный отступать, когда становилось жарко.

      – Я буду солодовый, если что.

      Хаммель развернулся и взял бутылку «Гленливета»[34]. Пискнула пробка. Отмерять он не стал – налил от души.

      – Насколько я понимаю, содовая не понадобится, – сказал он, ставя стакан перед Ребусом. Потом протянул руку. – Ровно на пятерку.

      Ребус посмотрел на него, улыбнулся и вручил деньги. Хаммель не стал проводить их по кассе – просто сунул их в карман. Слежки Ребус не заметил и теперь гадал, что взбрело бы в голову Малькольму Фоксу, узнай тот об этой встрече.

      – Значит, вы – Джон Ребус, – изрек Хаммель.

      Голос у него был низкий, клокочущий, словно ему не мешало откашляться. Ребус знал жулика, который говорил так же после того, как пытался удавиться полотенцем в своей камере.

      – Наверное, да, – отозвался он. – Точно так же, как вы – Фрэнк Хаммель.

      – Я слышал про вас. Вы знаете, что я работал с Кафферти?

      – Судя по его словам, вы работали на него, а не с ним.

      – В те времена он вас люто ненавидел. Послушали бы вы, что он хотел сделать с вами и вашими… – Хаммель выдержал паузу, чтобы его слова хорошо дошли до слушателя.

      Он направился к угловому столику, перенес на стойку пиццу и взял себе кусок.

      – Неплохая пицца, – похвалил Ребус.

      – Попробовали бы они сделать плохую. Я им сказал, что с ними случится, если сыр будет слишком тягучий. – Он откусил немного. – Не выношу тягучий сыр.

      – Вам бы писать ресторанные обозрения.

      На некоторое время воцарилось молчание – оба жевали.

      – Знаете, что я думаю? – сказал наконец Хаммель. – Я думаю, что эта пицца вообще без сыра.

      – Единственное решение проблемы, – констатировал Ребус.

      – Значит, вы с Кафферти теперь закадычные дружки, – продолжил Хаммель, вытирая